От работы меня оторвал начальник личной охраны Медведев. Он зашел ко мне с известием, что приехала группа товарищей. Я спросил, что это за визит, не согласованный со мной? Как эти люди здесь оказались, ведь охрана не имеет права их пропускать? Говорит, что с ними Плеханов и Болдин, руководитель аппарата президента. Вижу, что состояние самого Медведева необычное. Ну, хорошо, говорю, пусть подождут. Беру трубку, чтобы позвонить Крючкову, узнать, что это за миссия. Странно: уезжаю завтра, и вдруг какая-то группа. Телефон не работает, беру другой — то же самое. Снял трубку внутреннего телефона — не работает. Все проверил — беру красный телефон — и он “мертв”. Посмотрел на часы — 16.50…»
На вопрос следствия, как проходила встреча с представителями ГКЧП, ответил: «Они поднялись на второй этаж сами — сидят, ходят весьма бесцеремонно…»
В. Болдин: «…Принимать нас не спешили…»
«Подъехали к гостевому дому, — делился он впечатлениями в своих воспоминаниях. — Зашли в него. Двухэтажное здание, хорошо спланированное и основательно построенное. С просторным холлом, широкой лестницей, ведущей на второй этаж. Начальник 9-го управления КГБ Ю.С. Плеханов пошел доложить о нашем прибытии. Однако в доме никого не было, или принимать нас не спешили. Лишь через полчаса мы прошли в холл и стали ждать…»
Ждали почти 45 минут. Где был Горбачев? Он пошел к супруге на веранду.
М. Горбачев: «Что это за визит, не согласованный со мной» (продолжение)
«Сначала жене, а потом дочери, зятю сказал, что, вот, произошло такое событие, — рассказывал он позднее в книге “Августовский путч”. — Для меня ясно: речь идет об очень серьезном. Не исключаю попытки шантажа, или ареста, или чего-то другого. В общем, все, что угодно, может быть».
В. Болдин: «…Принимать нас не спешили…» (продолжение)
Наконец, появился Горбачев. Болдину сразу бросилось в глаза, что вид президента болезненный. Лицо отображало мучивший его радикулит или остеохондроз и общее недомогание. Тем не менее он со всеми поздоровался за руку и с гневом спросил, ни к кому не обращаясь:
— Что случилось? Почему без предупреждения? Почему не работают телефоны?
— Надо, Михаил Сергеевич, обсудить ряд вопросов.
— Каких вопросов?
Первые фразы прозвучали по пути в кабинет. Когда они вошли, Горбачев сел в кресло за маленьким столом, Шенин и Варенников — на стулья, стоявшие у стены. Остальные, кроме Плеханова, которого он довольно некорректно попросил выйти, разместились на подоконниках и около окон.
Разговор в кабинете попытался начать Шенин:
— Мы приехали, чтобы обсудить ряд вопросов о положении в стране.
Горбачев прервал его:
— Кого вы представляете, от чьего имени говорите?
С этой минуты начинается самое интересное — ход беседы.
Здесь важна каждая деталь, каждый оттенок интонации. Наиболее полно разговор отобразил Болдин, пожалуй, самый наблюдательный из участников — он ведь был журналистом да еще работал в «Правде» — главной советской газете.
Болдин честно признался — такой реакции Горбачева вряд ли кто мог ожидать, когда вчера оговаривалась тема доклада президенту. Все рассчитывали на взаимозаинтересованное обсуждение вопроса в духе аналогичных встреч в прошлом и поручений, которые давал Горбачев о готовности введения чрезвычайного положения в стране. И вот теперь с самого начала разговор не складывался.
— Кого вы представляете? — повторил он снова свой вопрос, — и от чьего имени говорите?
Услышав, что речь идет о людях, большинство которых и раньше привлекалось им, кроме Варенникова, для выработки мер в случае неблагоприятного стечения обстоятельств, Горбачев смягчился:
— И это все? — спросил он.
— Да, это все.
«Мне показалось, — отмечает Болдин, — он боялся услышать, что прибывшие представляют руководство России. Больше всего его волновала встреча глав союзных республик и, как он полагал, некий заговор..
— Ну и что вы хотите сказать? — спросил он уже спокойнее. — Я хотел бы начать с обстановки в стране, — начал О.Д. Бакланов. — Вы знаете, в каком трудном положении находится сельское хозяйство и промышленность, а мы занимаемся сегодня не тем.
— Что ты мне говоришь? Я все это знаю, я знаю лучше вас».
Согласно записи Болдина, говорить Бакланову он не давал. Прервал и Варенникова, который пытался было доложить о положении в стране и армии, о необходимости чрезвычайных мер. Не стал слушать Шенина, потребовавшего отменить указ Ельцина о департизации.