«О Боже, только не это!», — подумала я с содроганием и сухо велела:
— Распорядитесь, чтобы мне принесли холодный чай с лимоном и сэндвич с лососиной.
— У мадам прекрасный аппетит… — замечание этой стервы попадало в самую точку, если учесть плотность обеда, который недавно принес мне Юджин. — Будет исполнено, мадам…
Ровно через две минуты в мой номер уже стучали.
На сей раз потомок Батыя был облачен в стильную замшевую куртку песочного цвета, из-под которой выглядывал высокий ворот бежевой водолазки, в синие джинсы и замшевые туфли на высокой каучуковой подошве. На плече у него болтался дорогой фотоаппарат, и вообще он был похож на праздношатающегося туриста из нежданно-негаданно разбогатевшей Монголии.
Даже не поздоровавшись, убийца-гастролер уверенно проследовал в холл, плюхнулся без приглашения на диван и вопросительно сощурил свои и без того узкие глаза.
Я молча села напротив в кресло и тоже уставилась на гостя.
— Ну? — спросил потомок Батыя.
— Баранки гну! — ответила я дружелюбно. — Тебя что, полена кусок, так и не научили здороваться при встрече? Как выясняется, дружок, ты еще более дремуч, чем те лошади, которых твои предки трахали с утра пораньше для сохранения вашего узкопленочного генофонда! Лошади хоть хвостом махали в знак приветствия…
Потомок Батыя открыл рот, потом закрыл, через секунду снова открыл, после чего опустил пухлые веки, переваривая услышанное, внутренне подобрался и тихо сказал:
— Здрасьте.
— Привет.
— Пароль говорила?
— Это насчет лососины?
— Ну.
— Говорила.
— Что передать?
— А ты запомнишь?
— Не боись.
— Как тебя зовут, мутант?
— Говори, что передать.
Я вздохнула и пересказала ему свой разговор с бабами Витяни. Пока я рассказывала, потомок Батыя смотрел на меня широко раскрытыми, насколько это возможно при столь скупом разрезе век, глазами и ритмично кивал, словно я исполняла в его честь модный шлягер. Когда до него дошло, что я уже все сказала, мутант встал и, не прощаясь, направился к выходу.
— Эй! Ты куда?
— Передать.
— А мне что делать?
— Ждать.
— У меня же времени в обрез! Мне в двенадцать на вокзале быть надо…
— Надо ждать, — тоном окончательного диагноза отрезал потомок Батыя и закрыл за собой дверь.
Опять ждать! Впрочем, этот лопух из пустыни Гоби, как ни странно, оказался честным скотоводом: не успела я выкурить сигарету и помянуть парочкой теплых слов отцов-основателей Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с бандитизмом и саботажем, включая ее козлобородого шефа, как призывно зазвонил телефон. Я и думать не могла, что это кто-то из моих несгибаемых кураторов и потому рявкнула в трубку по-французски:
— Сколько можно ждать вашу лососину, мадам?
— Развлекаетесь, Мальцева? — услышала я наканифоленный голос Матвея.
— Без вас? Это было бы грубейшим нарушением субординации.
— Если уж вы заговорили о субординации, то будьте любезны не паясничать, а слушать меня внимательно.
— Есть! — гаркнула я что есть силы.
На секунду в трубке наступило молчание. Тополев, видимо, размышлял, стоит ли заводить скандал по телефону или лучше дождаться более подходящего момента. Очевидно, подполковник остановился на втором варианте, потому что сказал более спокойно:
— У вас мало времени.
— Вы меня уже цитируете?
— Почему?
— Потому что это я сказала вашему мутанту с гульфиками вместо глаз, что у меня мало времени.
— Валентина Васильевна, — Тополев шумно вздохнул. — Вы можете разговаривать, как нормальный человек?
— Вы считаете, что в вашей теплой компании можно оставаться нормальным человеком?
— Мы теряем время, Мальцева.
— Хорошо. Я слушаю вас.
— Вы полностью следуете инструкции, которую вам дали по телефону.
— Полностью? — переспросила я.
— Да.
— А что потом?
— Все остается в силе: вы выполняете свое дело, мы — свое. Надеюсь, проколов не будет. Во всяком случае, с нашей стороны.
— У этого дела есть неприятный момент.
— У этого дела масса неприятных моментов. Какой именно вы имеете в виду?
— Как мне сказать обо всем редактору? Человек, можно сказать, уже в пижаме. А тут — подъем, выходи с вещами, едем на ночь глядя в Волендам!
— Так и скажите: так, мол, и так, ваш старый друг из венской газеты «Курир» по фамилии Мельцер, узнав, что вы находитесь в Амстердаме, только что позвонил вам в номер и пригласил к себе в Волендам, где он пишет книгу о международном терроризме («На автобиографическом материале», — добавила я про себя), отпраздновать с шампанским Новый год. Поскольку вы с ним находитесь в чисто дружеских отношениях, то решили пригласить на эту встречу и вашего уважаемого редактора. Так сказать, для компании. Интернациональное братство журналистов. Устраивает вас такой вариант?