— Я возвращаюсь в Москву, Витя?
— Не думаю… Впрочем, это не мне решать. Тебе все скажут.
— Это все?
— Нет. Ты испортила спектакль, который должен был вот-вот завершиться. Если можешь, прости мне мои выпады: ты ни в чем не виновата. Ведь тебя не ознакомили со сценарием, ничего не сказали об актерах и ролях, которые они исполняют. Тебя просто ввели в эпизод. «Кушать подано!» «К вам его высочество!» А ты…
— Что я?
— А ты — это ты, Мальцева. Если бы я знал, если бы я мог только предположить, что ты появишься на авансцене наших игр, я бы сделал все, чтобы этого не случилось. Я бы объяснил, что тебя нельзя использовать вслепую, я бы доказал им, что ты, сволочь, умна и потому особенно опасна в такого рода операциях. Но это решал не я… — Мишин тряхнул своей великолепной гривой. — Вот и все, Валентина Васильевна.
— Я могу тебя кое о чем спросить?
— Можешь, только вряд ли мои ответы что-то прояснят.
— Зачем ты убил Гескина?
— Таков был приказ, Валя. Запомни: в любой спецслужбе, даже самой демократичной и либеральной страны, не существует альтернатив выполнению приказа. Они просто не предусмотрены уставом.
— Я виновата в его смерти?
— Косвенно. В основном он сам.
— Он был вашим человеком?
— И нашим тоже.
— Если бы все случилось как вы планировали, мое возвращение домой предполагалось или нет?
— Я не знаю.
— Меня действительно разыскивает полиция и ЦРУ, или ты блефовал?
— Я не блефовал, Валя. Ты им действительно нужна. Ты им нужна даже больше, чем мы с Андреем. Потому что ты — свидетель.
— И только чтобы я им не досталась, вы угробили столько людей?
— Да. Я выполнял задание.
— Так зачем было мучиться? Шлепнули бы меня вместе с Реем — и никаких проблем.
— Так и было бы, если бы я не надеялся выбраться с той виллы.
— Хороша Маша, но или ваша, или ничья?
— Что-то в этом роде.
— Получается, я обязана тебе жизнью?
— Не спеши благодарить, подруга. Придет день, и ты еще проклянешь меня за это по-настоящему.
— Значит, кому-то в Москве я все еще нужна?
— Видимо, нужна.
— Почему ты со мной прощаешься так, словно мы видимся в последний раз?
— У нас с Андреем тоже серьезные проблемы. И потом, где мы с тобой увидимся? На пресс-конференции в Доме журналиста? У тебя в редакции? Или в моей балетной школе в Швейцарии? Ее фасад такой же фальшивый, как очаг в хижине папы Карло. Я ведь в Дом кино попал тогда впервые в жизни. И то исключительно с целью повидать тебя. Задание…
— Скажи, может случиться так, что ты окажешься в скором времени в Москве?
— В моей жизни может случиться что угодно. В том числе и это.
— Я могу попросить тебя об одном одолжении?
— Нет.
— Я вообще не могу рассчитывать на тебя?
— Нет.
— Тогда прощай, Мишин.
— Прощай, Мальцева. И не поминай лихом.
— Ах, да, чуть не забыла… — я вытащила из косого бокового кармана юбки свою единственную, как мне еще вчера казалось, ценность, плотно завернутую в гигиенический пакет с изображением пикантной дамы. — Возьми на память, Витяня.
— Что это? — спросил Мишин настороженно.
— Это сфабрикованная моими собственными руками улика против тебя. Кстати, еще вчера я очень ею гордилась…
— Что?
— Не важно, Витяня. Возьми и выбрось, если хочешь. Гескину этот глушитель уже все равно не пригодится, да и мне, как выясняется, незачем тебя шантажировать…
Витяня аккуратно развернул пакетик, вытащил колпачок-глушитель, повертел его в пальцах и усмехнулся:
— Остроумно, ничего не скажешь, — Мишин хмыкнул. — Как мне рассматривать этот жест доброй воли? Ты больше не видишь во мне врага?
— Оставь нюансы для тех, кого будешь вербовать. Просто я стала такой же, как ты, Мишин. Совершенно не желая этого и во многом благодаря тебе…
Я потянула на себя ребристую ручку двери и вышла в ночь, словно с головой окунулась в огромную чернильницу.
— Держи фонарик. — Мишин возник где-то сзади, и я в который раз ощутила сладко-дремотный, одуряющий запах «Дракара», который — я знала это совершенно точно — будет напоминать мне впредь только о смерти и предательстве. — Видишь тропу? Иди строго по ней, никуда не отклоняйся и не сворачивай. Средним шагом — примерно часа два с половиной. Плюс полчаса — скидка для слабонервных на темноту. Тропа упрется в реку. На берегу тебя будет ждать мужчина. В широкополой шляпе и красно-черном пончо. В руках у него будет ружье…