Они въехали в Женеву без четверти четыре, а за две минуты до того, как стрелки электронных часов, вмонтированных в черную панель «мерседеса», показали 16.00, Игорь запарковал машину на платной стоянке в пятнадцати метрах от мавзолея герцога Карла и последовал за своим шефом на обговоренном инструкциями расстоянии — в двух метрах, чуть левее.
Едва Онопко поднялся по ступеням, к нему подошел невысокий брюнет без шляпы, в красивом светлосером пальто, из-под ворота которого выглядывал пестрый шарф.
— Господин Онопко, вы пунктуальны, — брюнет приложил два пальца к отсутствующему головному убору.
— Фирма, на которую я работаю, немыслима без точности.
— О какой фирме, простите, идет речь? — улыбнулся брюнет.
— Об авиакомпании «Аэрофлот», — тоже улыбаясь, ответил Онопко. — А вы имели в виду что-то другое?
— Да нет… — брюнет огляделся. — Этот молодой человек с вами?
— Вы наблюдательны.
— А я не должен?
— Это мой секретарь.
— Какая жалость! — брюнет растерянно развел руками. — А я, представьте, явился на нашу встречу один…
— Н-да, — пробормотал Онопко. — Протокольное несоответствие.
— Может быть, сделаем так, — предложил брюнет. — Вы сами назовете место, где мы сможем побеседовать наедине, а ваш… секретарь побудет где-нибудь неподалеку, пока мы не закончим наши дела. Устраивает?
— Вполне, — кивнул Онопко после секундной паузы.
— Так куда мы направимся?
— Да хоть в «Beau Rivage», — Онопко кивнул на старинное здание отеля в противоположном конце площади. — Насколько я помню, там весьма недурно кормят. Кстати и машину не придется перепарковывать…
— Довольно мрачный символ, если учитывать характер нашей предстоящей беседы, — хмыкнул брюнет.
— О чем это вы?
— Возможно, господин Онопко, вам неизвестно, что в 1898 году именно у входа в этот отель итальянский анархист Луиджи Лученни убил императрицу Австро-Венгрии Елизавету…
— Я не любитель исторических параллелей, — заметил советский резидент.
— О’кей! — брюнет непринужденно взял Онопко под руку, и эта странная пара направилась в сторону «Beau Rivage». — Простите, я не представился…
— В этом нет необходимости, господин Стюарт, — тихо сказал Онопко, вежливо высвобождая руку.
— Я польщен, — нисколько не смущаясь, улыбнулся брюнет. — Такая популярность в представительстве «Аэрофлота»…
— Не скромничайте, — Онопко оглянулся, убедился, что Игорь по-прежнему идет сзади, и перевел взгляд на Стюарта. — Заместитель начальника русского отдела ЦРУ — достаточно заметный человек, чтобы хоть несколько человек в «Аэрофлоте» знали его в лицо.
— Разумеется, господин Онопко, — согласился брюнет. — Вы абсолютно правы.
Пройдя сквозь стеклянную «вертушку» отеля, они свернули направо и очутились в полуосвещенном баре. Вдоль длинной стойки располагалось несколько столиков, охваченных в полукруги мягких диванов. Все столики были пусты. Седой бармен в муаровом жилете и белой рубашке с бабочкой, не обращая внимание на вошедших, протирал высокие бокалы для шампанского мягким полотенцем.
— Мне здесь нравится, — заявил Стюарт.
— Но здесь мы останемся без обеда.
— Посмотрим, чем кончится наша беседа, господин Онопко, — хмыкнул американец. — В зависимости от результатов мы ее либо запьем, либо заедим.
— Принято.
Не сговариваясь, оба направились в угол бара, повесили свои пальто на вешалку и уселись за блещущий чистотой полированный столик, причем Онопко занял место спиной к выходу.
— Что господа будут пить? — бармен появился так быстро и бесшумно, точно это не он минуту назад равнодушно протирал бокалы за стойкой.
— Мне швепс со льдом, — заказал Онопко.
— Мне джин, — откликнулся Стюарт.
— С тоником?
— Без.
— Со льдом?
— Без.
— Будет исполнено, сэр, — бармен сдержанно склонил седую голову.
До того момента, пока заказ не был принесен, оба молчали, рассматривая друг друга.
— Итак? — Онопко отпил воду.
— Мне поручено обговорить с вами технические детали известной сделки, — начал Стюарт и вытянул из нагрудного кармана пиджака толстую сигару. — Вы не возражаете, Виктор Иванович?