— Твою мать, дура несчастная! — гаркнул Витяня и влепил мне мощную оплеуху. — Ты мне всю обедню сейчас испортишь, интеллигентка сраная! А ну, вперед, падла! — и он приставил пистолет к моему затылку. — Вперед, пока мозги наружу не выпустил!
Наверное, эта сцена выглядела весьма импозантно. Во всяком случае, я успела заметить восхищенные лица солдат, которым все происходившее явно напоминало эпизод из какого-нибудь американского боевика. Спорить не стану: на фоне готового вот-вот оторваться от земли армейского вертолета Мишин и впрямь смотрелся довольно внушительно со своими развевающимися на ветру волосами, с пистолетом, который он приставил к затылку опасной преступницы, предательницы Родины… Не Польша, а прямо Вьетнам какой-то!
Короче, я побежала, стараясь не думать, как выгляжу со стороны. Летчик рывком втянул меня внутрь и, как мешок муки, бросил на рифленый пол. И тут же гигантская стрекоза взмыла в воздух так стремительно и резко, что меня чуть не стошнило. Справившись с собой, я огляделась, но никаких сидений не увидела: это был грузовой геликоптер. Как ни странно, изнутри грохот винтов был не таким оглушительным. Я откатилась к борту и, прислонившись к холодному дюралю, стала смотреть, как Витяня, впрыгнувший в вертолет в самый последний момент, скидывает с себя кургузое пальтецо и пиджак и в одном свитере направляется ко мне.
Ничего не говоря, он схватил меня за плечи, легонько отодвинул от борта и, вытащив маленький серебряный ключ, разомкнул наручники. Потом выхватил из-за пояса пистолет, ловким движением вставил в него обойму и протянул его мне рукояткой вперед:
— Держи, подруга. Это твое…
Несколько минут, как выброшенная на берег рыба, я хватала ртом воздух, не в силах сказать ни слова. Я ощущала лишь отяжелевший — килограммов этак на десять — пересохший язык. Тело же было совершенно легким, почти невесомым, словно меня накачали водородом и выпустили, точно шарик, в свободный полет, туда, где нет ни наручников, ни пистолетов. Короче, выразить нахлынувшее на меня ощущение я не могла: не было ни слов, ни сил.
— Уникальное явление природы, — хмыкнул Витяня, усаживаясь рядом со мной и закуривая сигарету. — Валентина Мальцева, лишившаяся речи. Исторический случай!
— Чье это? — наконец выдавила я из себя, обводя подбородком пространство вертолета.
— В смысле: кому принадлежит? — уточнил Мишин.
Я кивнула.
— Честно сказать?
Я еще раз кивнула.
— А хрен его знает!
— Дай закурить.
— На! — Витяня вытряхнул из пачки сигарету и протянул мне. — Поверила, дура?
— Во что? — вяло спросила я, жадно вдыхая горький дым.
— В спектакль.
— Только вначале.
— Умная, да?
— Не глупее тебя, урод.
— Это уж точно, — пробормотал Мишин и взглянул на часы.
— Куда мы летим, Витяня?
— К своим, я полагаю.
— Успеваем? — я не хотела никаких подробностей. Я вообще ничего не хотела слышать, панически боясь, что эта легкость в теле, этот волшебный вкус сигареты, эта рокочущая сила гигантской машины, уносящая меня в сторону от беды, разом исчезнут и я опять окажусь в чьей-то каюте, купе, кузове…
— Должны успеть.
— А ты?
— Что я?
— Как ты здесь очутился?
— Технологически?
— Не старайся казаться большим идиотом, чем есть.
— Уже очнулась?
— Так как?
— Послали…
— И ты пошел?
— И я пошел.
— Почему?
— Ну, естественно, потому, что жить без тебя не могу!
— Не хочешь отвечать — молчи. Только не пори ерунду, ладно? Я устала.
— Тогда поспи.
— Не могу.
— Постарайся.
— Я усну, когда все будет позади.
— Тогда ты обречена на бессонницу.
— Почему?
— Потому что все позади бывает только в морге. И то…
— Тебя послал Юджин?
— Нет.
— Ты не можешь сказать — кто?
— Не могу.
— Почему ты не объяснил мне все с самого начала?
— Для естественности.
— Ты думал, что я не смогу сыграть по-настоящему?
— Нет, не думал. Но так мне было спокойнее. Знаешь, Мальцева, — Витяня аккуратно прижал окурок каблуком, — я уже настолько привык работать один, ни на кого не рассчитывая, что теперь, даже если захочу, не сумею переделать себя. Да и поздно…
— А почему нельзя было сделать все это сразу, без поезда?
— Тебя ищут. Плотно. Выехать из Лодзи можно только на поезде или самолете, понимаешь? Автодороги перекрыты наглухо. Была всего одна лазейка — документы в поездах проверяют уже вне Лодзи. На этом мы и сыграли.