В зале суда не раздавалось ни звука, не происходило никакого движения. Уолфред Андерсон держал последний письменный ответ профессора пальцами, словно опасаясь, что даже малейшее движение, чтобы отпустить его, может разрушить что-то хрупкое и драгоценное. «Разница в мечте!» Вот оно. Так ясно, правдиво и прекрасно. Он посмотрел на Холмса, и Холмс, казалось, улыбнулся в свои седые усы. Да, Холмс знал, что такое мечты.
Дикторы в звуконепроницаемых кабинках замолчали; все микрофоны были свободны, готовые донести слова профессора Нойштадта до пятисот миллионов человек.
— Возможно, у такой мечты нет величины… нет координат! Или, может быть, мы ещё недостаточно мудры, чтобы узнать это. Будущее может подсказать нам, потому что мечта — это радужный мост из настоящего и прошлого в будущее.
Глаза профессора Нойштадта снова были полузакрыты, а голова откинута назад, как у птицы.
— Коперник мечтал… Так же, как и да Винчи, Галилей и Ньютон, Дарвин и Эйнштейн… Всё это было так давно…
— Кибер IX не мечтает… Как и киберы VIII, VII, VI, V, IV, III, II, I. Но они могут дать людям свободу мечтать. Помните это, если забудете всё остальное: они могут дать людям свободу мечтать!
Знания человека стали настолько обширными, что большая их часть оказалась бы утеряна или стала бы бесполезной без способности киберов хранить и воспроизводить информацию, а сам человек был бы настолько погружён в то, что он знает, что у него никогда не было бы времени мечтать о том, чего он ещё не знает, но должен и может узнать.
Почему бы учёному не использовать прошлые достижения, не будучи отягощённым ими? Почему бы адвокату и судье не использовать с таким трудом сформулированные законы правосудия, не становясь рабами пыльных юридических книг?
Уолфред Андерсон принял упрёк, не поморщившись. Упрёк за все часы, что он потратил впустую, потому что был слишком упрям, чтобы воспользоваться услугами кибер-секретаря или проконсультироваться с кибером V. Старое не должно противостоять новому, а новое не должно разрушать старое. Была буква закона, и был дух, а дух был мечтой. Какой была мечта старого Хаммурапи? Однажды Холмс процитировал её. «… установить справедливость на земле… не дать сильным угнетать слабых… воссиять, подобно богу солнца, над чернокудрыми людьми и озарить землю…» Холмс действительно шёл за мечтой. И его мечта была грандиозной. Но, возможно, есть место и для маленьких мечтаний, а когда оставшиеся годы так малочисленны и одиноки, ещё есть время для них.
Профессор внезапно открыл глаза, и в его напряжённом голосе зазвучала сталь.
— Вы уже задаётесь вопросом, — обвиняющим тоном сказал он камерам, — не опроверг ли я свои собственные слова, победив кибера IX? Нет. Я победил кибера IX, потому что потратил впустую жизнь человека — свою собственную! Вы все знаете, что в детстве я был помешан на мнемонике, был вундеркиндом, если хотите. Мой разум был картотечным шкафом, несгораемым шкафом, аккуратно заполненным фактами, которые никогда не могли превратиться в мечты. Всю свою жизнь я забивал свой картотечный шкаф до отказа. В течение шестидесяти лет я подшивал и подшивал документы. А потом у меня появилась одна мечта — моя первая, последняя и единственная мечта.
В моей мечте человечество неправильно использует ещё один дар науки, как он неправильно использовал многие другие… Я мечтал о том, как киберы заменят и поработят человечество, вместо того чтобы дать ему свободу мечтать… И я мечтал, что настанет золотой час, когда человек должен будет доказать, что он сможет заменить кибера, и тем самым доказать, что ни человек, ни киберы никогда не должны заменять друг друга.
Профессор Нойштадт повернулся к судье Андерсону, и его голос понизился почти до шёпота.
— Ваша честь, я прошу закрыть это дело.
Потёртая ручка его старого молоточка из тикового дерева показалась судье тёплой и живой на ощупь. Он выпрямился и звучно стукнул по крышке стола.
— Дело закрыто.
Затем, прямо под прицелом камер, Уолфред Андерсон повернулся и дерзко подмигнул Оливеру Уэнделлу Холмсу.
© Перевод: Андрей Березуцкий (Stirliz77)