Он поймал маленькую зелёную ящерку и протянул мальчику.
– Возьми, – прошептал василёк.
– Спасибо, – поблагодарил Чаки, взял крохотную рептилию и спрятал в волосы, где она тут же свила маленький колтун из волос.
– Ну, иди, мальчик! – торжественно взмахнул рукой Вик.
– Подожди, мне нужно, чтобы ты наполнил флягу, – попросил Карл.
Он вытащил из-под лохмотьев флягу и протянул Вику. Тот взял её длинными тонкими пальцами, открутил пробку, понюхал и блаженно зажмурился.
– Лазурно-весенняя, самая ароматная, – прошептал он. – Сейчас.
Вик щёлкнул пальцами. Часть стены, гремя висящими на ней колокольчиками, фигурками и черепками, отъехала в сторону, открыв проход в небольшое помещение. В центре стояла огромная стеклянная колба с прозрачной жидкостью, от которой отходило множество тонких извивающихся трубок с медными краниками.
Вик зашёл в комнатку, что-то подкрутил, подвертел, и вскоре по одной из трубок потекла сияющая голубым светом жидкость, которой он и наполнил флягу.
– А мальчику в дорогу? – спросил Вик, передавая флягу Карлу.
– Мал он ещё, – пискнула Мила.
– Ерунда, – немного подумав, сказал Карл. – Слушай, Вик, но у меня больше нет фляги.
– Это не проблема, – Вик легонько ткнул себя по волосам и тут же ящерки извлекли наружу потемневшую от времени серебряную флягу с тремя рельефными переплетёнными розами. – Я наберу для тебя кое-что другое.
Он вернулся к колбе, покрутил, повертел, и по трубке потекла рубиновая жидкость, сияющая так ярко, что при взгляде на неё глаза сами собой закрывались.
– Это – сила! Это – жизнь! – провозгласил Вик, протягивая флягу мальчику.
– А мне ты такой даже пробовать не давал, – обиженно сказала Мила.
– Она не для тех, кто сидит на одном месте, – сказал Вик. – Рубиновая зажигает сердце, распаляет разум, даёт силы и желание жить. Это – напиток последней надежды! Когда настанет самая тёмная, самая холодная ночь, полная ужасов и отчаяния, она согреет тебя и даст силы, чтобы продолжить путь. Не думаю, что тебя ждёт что-либо подобное, но всё же лучше перестраховаться. Я её, кстати, сам никогда не пробовал, так что не обижайся, Мила.
– Тогда ладно, – улыбнулась крыса.
Чаки убрал флягу под куртку и протянул руку:
– Прощай, Вик.
– Прощай, Чаки! – чуть заметно улыбнулся Вик и его глаза тихо засветились изнутри. – Не думаю, что мы с тобой увидимся ещё когда-нибудь.
– Он говорит правду, – чуть слышно сказал василёк.
– Да, – мысленно ответил Чаки, – Вик никогда не врёт, даже если ошибается.
Ветер гонял обрывки полуистлевших газет, этикетки, старые целлофановые пакеты, пыль, ласково трепал бороду Карла, раздувал балахон Милы и трепал непослушные волосы Чаки. Они стояли на вершине последней мусорной кучи и смотрели на бесконечную серую равнину, расстилавшуюся перед ними.
– Ты точно решил? – с тоской, словно предчувствуя, что им больше никогда не увидеться, спросил Карл.
– Да, дедушка.
Старик прослезился и прижал внука к груди.
– Не забывай нас, – прохрипел он срывающимся голосом.
– Найди то, что должен найти, – пропищала Мила, обняв Чаки за ноги.
– Обязательно.
Мальчик похлопал по спине Карла, погладил по мордочку Милу и решительно спустился с мусорной кучи. Он долго шёл, оставляя отчётливые следы на сером пепле, лежащем здесь так долго, что уже никто и не помнил, откуда он взялся, а когда обернулся, чтобы простится со свалкой, уже не увидел ни деда, ни дерзкой крысы.
Издали свалка походила на огромное бесформенное чудовище, покрытое горбами мусорных куч. Чаки даже почудилось, что чудовище вздрагивает, дышит и смотрит ему вслед, словно не хочет отпускать.
– Тебе грустно? – спросил василёк.
– Немного, – признался Чаки.
– Расставаться с прошлым всегда грустно, – сказал цветок, – даже когда знаешь, что впереди ждёт что-то доброе и прекрасное.
– Как ты думаешь, я их когда-нибудь увижу?
– Этого никто не знает, Чаки.
Мальчик вытер рукавом куртки слезу. Ветер усилился, подняв с поверхности целое облако пепла, скрывшее свалку от глаз, а когда пепел опустился, за ним ничего не было, кроме бескрайней серой равнины.
– Куда всё пропало? – спросил Чаки.
– Прошлое останется в твоих воспоминаниях, – ответил василёк. – Разве этого недостаточно?
Воспоминания.
Всё, что у него осталось от Карла, Милы, Вика…
Чаки с удивлением осознал, что его воспоминания скудны, в них почти не было событий. Вот они с дедом встают с утра и идут перебирать мусор, как это делали многие поколения до них, и как это будут делать после них. Они находят что-то ценное, обменивают это на еду, а наутро всё повторяется.