— Письмо дяди Евгения успею вечером прочесть. У детей есть пожилая женщина, недавно нанятая, — мелькнуло в ее голове.
Солнечный свет, тепло, движущаяся толпа оживили молодую женщину и она почувствовала некоторую приподнятость духа.
Навстречу шел пожилой, интеллигентный господин с осмысленным лицом. При встрече с Милицей он приподнял шляпу, опустил глаза и покраснел, будто юноша.
Невольное смущение выразилось и на ее лице, что не укрылось от проницательного взгляда Балабановой.
— Вы знакомы с Крамалеем? — спросила та.
— Немного, — отвечала Милица.
— Прекрасный человек. Я просто благоговею перед ним и держусь того мнения, что свет только и держится подобными личностями, — с жаром воскликнула Балабанова.
Милица засмеялась.
— Вы не разделяете моего мнения, но я во что бы то ни было отстаиваю его: Крамалей — высокая, гуманная личность. Со стороны гражданской деятельности в нем нет погрешностей. Может быть, там частные, семейные дела. На солнце есть пятна и в кумирах, высоко стоящих, при желании найдем что-либо. В семейных обстоятельствах, знаете, очень трудно разобраться. Многие его обвиняют, а я слышала от близких людей, будто она невыносимая ханжа и буквально отравляет ему минуты редкого покоя. Конечно, она не понимает его. Быть подругой такого человека — высшее счастье, — закончила Балабанова.
Подошла Недригайлова.
Татьяна Ивановна предложила и той зайти к ней.
В передней их встретила Наташа и помогла раздеться.
— Чай, кофе и завтрак, — распорядилась хозяйка и, извинившись перед гостями, прошла на минуту в спальню переодеться.
Милица решительно не знала, о чем ей начать говорить с Недригайловой. Та глядела на нее с улыбкой.
— Как время проводите? Бываете в собрании, на вечерах? — спросила чиновница.
— Нет, — ответила Милица.
— Предпочитаете концерты, театры?
— Напротив, у меня много домашних занятий, воспитание детей…
— У меня тоже есть дети, но это скучная материя вечно возиться с ними; надо же получить долю своего личного счастия. Цель человеческой жизни — уменьшить страдания и увеличить сумму наслаждений, — выложила Недригайлова особенно понравившуюся ей фразу.
— Как она заблуждается! — подумала Милица. Дядюшка Евгений образумливает и просвещает словом истины всех нуждающихся в ней; ей же неудобно поучать эту барыньку. Да и что же я за совершенство! Ей вспомнилось азбучное правило: не выказывай себя ни умнее, ни лучше тех людей, в обществе которых находишься. Есть такие идеи, о которых не должно говорить со всяким из уважения к самим идеям, чтобы не унижать их, хотя истину ничто не может унизить. Но сказано: не бросайте святыни псам. Лишь только избранные сосуды могут вмещать истину.
Вошла Балабанова вместе с Лидией, которую представила дамам.
Увидев Милицу, молодая девушка окаменела на мгновение.
— Вот она где! Ко мне не захотела идти, когда я приглашала ее, — подумала Милица, но ни слова не сказала и виду не подала, что знает Лидию.
Внесли чай, кофе и блюдо с горячими вафлями.
— Милица Николаевна, Софья Ивановна, пожалуйте к столу, — радушно приглашала хозяйка с милым, непринужденным выражением лица.
После завтрака Балабанова и Недригайлова под каким-то предлогом вышли в другую комнату. Лидия и Милица остались вдвоем. Молодая девушка выглядела все еще грустной, подавленной, но уже не в той острой степени, как прежде.
— Я узнала вас, Милица Николаевна, — сказала Лидия.
— Вы узнаете меня? — повторила Милица, — как же вам здесь живется?
— Ничего, г-жа Балабанова прекрасная женщина и в отношении меня высказывает чисто родственное участие. Маму часто вижу во сне. Она все такая сердитая, нахмуренная, будто бы за что-то недовольна на меня. Вы извините, Милица Николаевна, я будто сквозь сон помню ваше посещение и меня неотступно мучила мысль — не сказала ли я вам чего-нибудь неприятного, — выговорила Лидия.
Милица слегка улыбнулась.
— Вы ничего неприятного не сказали мне, а только с непонятным ребяческим упорством твердили: я не пойду к вам, не хочу. Я тогда видела вас в церкви. Вы много плакали и у меня явилось искреннее желание утешить вас.
— Благодарю, — с чувством прошептала Лидия: — если позволите, я зайду к вам.
Милица назвала свой адрес.
— Татьяна Ивановна, как дела? — спрашивала Недригайлова в другой комнате у Балабановой.
— Все обстоит благополучно: сумела заинтересовать вами. Сегодня вечером будет у меня. Можно вам прийти?