Однажды вечером, возвращаясь домой после целого дня изысканий, я миновала одинокий магазинчик на Второй авеню. Небо распухло от снега, по улицам носился ветер, поднимая в воздух груды сухих листьев и закручивая их яростными смерчами. В магазинчике на мгновение вспыхнул свет — на краткий миг, не более, но я уже успела заметить содержимое захламленной витрины: там, утопая в пыли, покоилось несколько древних карт. Две карты были знакомы, они уже попадались мне в родительской библиотеке.
Одна, около шести футов в длину, изображала остров Манхэттен таким, каким он выглядел двумястами годами ранее, когда на том участке, где в один прекрасный день воздвиглось Эмпайр-Стейт-билдинг, все еще паслись коровы, а открытая сточная труба несла «благоуханные» воды по нынешней Канал-стрит.
Вторая карта представляла собою миниатюрную схему старинных голландских улиц, что змеились через всю южную оконечность острова, изгибаясь и петляя туда-сюда, как Бог на душу положит.
Третья карта лежала у самого стекла, однако она так почернела от въевшейся грязи, что, сколько я ни вглядывалась, опознать ее я так и не смогла.
Любопытство мое разгорелось не на шутку: я вошла в магазинчик, надеясь рассмотреть карту поближе. На табуреточке за прилавком устроилась миниатюрная, ростом с ребенка, особа: сидела она, изящно скрестив ножки, при том, что болтались эти ножки в двух футах над полом. Ее волосы цветом и текстурой изрядно смахивали на здоровенный ком пыли; на лицо они не падали только благодаря громадным очкам, водруженным на самый лоб. Я попросила показать мне карту с витрины; владелица магазинчика просияла улыбкой и спрыгнула с табуреточки. Она не уточнила, какую именно карту я имею в виду; она не усомнилась вслух, стоит ли доверять девочке моего возраста вещь явно редкую и ценную. Я просто-таки остолбенела от нежданной удачи, глядя, как хозяйка ныряет в витрину за картой, так, что в пределах видимости остается лишь нижняя ее половина. Выпрямившись, она чопорно поднесла пластиковый лист к губам, сдула в сторону витрины облако пыли — и вручила карту мне. Ничего подобного я в жизни не видела. Это была вовсе не карта Манхэттена, а какой-то чертеж: три ряда крохотных комнатушек, и длинные коридоры между рядами.
— Знаешь, что это? — поинтересовалась хозяйка с сильным русским акцентом. Глаза ее озорно сверкнули.
— Нет, — чистосердечно призналась я.
— Это Мраморное кладбище.
— В самом деле? — с деланным интересом переспросила я. Вообще-то кладбища завораживают меня ничуть не меньше любого другого, однако в тот момент меня занимали дела поважнее.
— А ты его видела? — спросила хозяйка. Я помотала головой. — Вот уж не удивляюсь, — удрученно вздохнула она. — Большинство людей понятия не имеют, что оно тут, рядом. Хочешь взглянуть? — На самом деле, мне пора домой, — предельно вежливо сказала я. Ноги у меня немилосердно ныли после целого дня хождений по городу; и я готова была поклясться, что эта странная особа малость не в себе.
— Да это и минуты не займет, — уговаривала она. — Оно ж прямо здесь, под боком.
— ОК, — буркнула я, застегивая куртку и направляясь к двери.
— Э, нет, — совсем по-девчоночьи хихикнула хозяйка. — Наружу выходить незачем. Пойдем-ка лучше на склад. Оттуда кладбище видно как на ладони. Обычно я не считаю нужным слушаться взрослых, в чьей уравновешенности я не уверена. Но мне подумалось, что миниатюрная владелица магазинчика хотя и «с приветом», но вроде бы вполне безобидна, и поспешила вслед за ней вверх по шаткой спиральной лестнице. Комнатушка над магазином, от пола до потолка заставленная книгами, как две капли воды походила на родительскую спальню. Хозяйка магазинчика, что по пути наверх представилась как Верушка, подвела меня к окну в глубине здания.