— Ничего, Анастасия Михайловна. Я уже привык. Не вы первая, не вы последняя.
Ну вот! Она еще не первая и не последняя! Уел так уел.
— Я все-таки пойду. — Тася чувствовала, что она не может больше оставаться в его присутствии.
Она вскочила, уронила свой ежедневник, вежливый Светин кинулся его поднимать. Короче, образовалась маленькая неловкая куча-мала. Последнее, что она видела, когда обернулась на выходе из кабинета Кислицкого, была кривая улыбка мужчины в черных очках.
У себя в кабинете Тася первым делом схватила сигарету.
«Только бы не разреветься. Надо же, ну что за язык-то такой у меня мерзкий!» — думала она, нервно затягиваясь.
Через час к ней в кабинет ввалилась Эмма. Она плюхнулась в кресло у Тасиного стола и тяжело вздохнула.
— Уфф! Всё, уехали! Всем кагалом в организованном порядке!
— Эмма! А чего у нас нормального проекта транспортировки до сих пор нет? — поинтересовалась Тася.
— Есть, аж в трех вариантах — федеральная трасса, временная дорога через болото, ну и вертолеты. — Эмма заржала. — А хорош мужичонка-то?
— Который? — Тася сделала удивленное лицо.
— Кончай придуриваться! Ты ему тоже понравилась. Верь мне, старая Эмма зря не скажет!
— Ага, точно понравилась. Особенно когда шутку свою про его очки пошутила.
— Да ладно, кто ж знал! У меня у самой на языке вертелось. Виданное ли дело, чтобы зимой в нашем болотном сумраке в солнечных очках ходить! Это больным на всю голову надо быть. Там… это… наш начальничек Кислицкий тебя просил зайти. Можно я пока у тебя тут тихонечко покурю?
— Кури. Сейчас будет клизму мне вставлять за неприличное поведение и будет прав. — Тася нехотя поплелась к Ленни, оставив Эмму отдыхать у себя в кабинете.
Когда она заглянула в кабинет Кислицкого, тот сидел и строчил что-то в своем ежедневнике.
— Заходи, — устало сказал он, не поднимая глаз от своей писанины.
Тася зашла и села перед столом начальника. Кислицкий закончил писать, потер свой благородный лоб и посмотрел на Тасю.
— Анастасия Михайловна! — начал он, и это начало Тасе не понравилось. Уж больно официально. Обычно в отсутствии подчиненных он называл ее просто Тася, конечно, на «вы», но безо всякого отчества. Тася же звала его Ленни и в глаза и за глаза. Он к этому давно привык, и Тасе казалось, что Кислицкому даже нравится именоваться на иностранный манер. — Вы, надеюсь, понимаете, что я вынужден вас терпеть на своем предприятии исходя из определенных навязанных мне условий.
У Таси аж челюсть отвисла, обычно Ленни держал свои нежные чувства при себе. Впрочем, как и Тася.
— И я вас серьезно предупреждаю, — продолжал Кислицкий. — Еще одна подобная выходка — и я буду вынужден подать докладную записку вышестоящему руководству.
— Леонид Александрович! — Тася решила не уступать Ленни. «Кто к нам с мечом придет, тому мы этим мечом и настучим по толстой наглой заднице!» — подумала она. — Я полностью признаю свою вину в сегодняшнем инциденте, однако считаю своим долгом поставить вас в известность, что тоже вынуждена терпеть вас на данном предприятии исходя из определенных навязанных мне условий. И если мы с вами в своем терпении подойдем к концу, то ничего хорошего из этого не получится. Я ведь тоже докладные записки писать умею, и уверяю вас, оснований для этих записок у меня никак не меньше вашего!
Тася смело посмотрела Ленни в его бесстыжие красивые глаза.
— Ах вот вы как! — возмутился Ленни.
— Так! А вы чего ждали?! — огрызнулась Тася. Она отчетливо понимала, что хоть и виновата, но Ленни ни в коем случае нельзя показывать свою от него зависимость.
— Я ждал, что у вас совесть проснется.
— Это отчего же? Я сама переживаю, что заказчику нахамила! Так что она у меня не спит ни минуты. Совесть моя.
— Заказчик? При чем тут заказчик! Подумаешь, нахамила! Он от нас никуда не денется, заказчик этот!
— Что-то я не поняла! — удивилась Тася, в точности как давеча это сделал заказчик в черных очках.
— Я вам про веселье ваше неприличное! Вы ж постоянно всем своим видом демонстрируете, что не уважаете меня ни хрена! То спите на совещаниях, то хихикаете. Надоело мне ваше хихиканье наглое.
— Ленни! Вот вы о чем! Ну, простите меня. Я не хотела, анекдот вспомнила, пока Светин нудел. Вы же знаете, когда он нудит, сил никаких нет слушать. И не только у меня, заказчик, кстати, тоже, по-моему, еле выдержал, хорошо не побил никого. Он вроде мужчина решительный. — Тасе стало смешно. Здравствуйте, приехали! Она-то переживала, а оказывается, Ленни за свое самолюбие волнуется.
— И не называйте меня Ленни!