«Выходит, я все-таки настроила как-то ребенка против отца? — думала Тася, глядя на смеющуюся Дуську, которая с набитым ртом рассуждала, как на зимние каникулы было бы замечательно поехать к бабушке. — А, и наплевать! Я ж не врала ребенку ничего. Детка у меня умная, глаза у нее на месте. Вот она все видит и сама выводы делает. Не то что я, дубина невозможная! Чего, спрашивается, десять лет маялась? Ведь если б не Дуська, то и вовсе бы домой не ходила, сидела б на работе с утра до ночи».
Когда они подъехали к дому, уже стемнело. У дома стоял фургон для перевозки мебели. Проходя мимо, Тася с удивлением увидела в фургоне свою итальянскую кожаную мягкую мебель. Этой мебелью Тася очень гордилась. В свое время она влезла в огромные долги, чтобы купить эти красивые бежевые кресла и диван на хромированной металлической раме. Зайцев ее тогда еще долго и занудно ругал за то, что она живет не по средствам.
Тася с Дусей поднялись на лифте на свой этаж и увидели на лестничной площадке Зайцева, прижимающего к груди плазменный телевизор.
— Андрей! Ты что, нас грабишь? — как-то само собой вырвалось у Таси.
— Папа! Ты куда телик-то потащил? И диваны? — удивилась Дуська.
— Я что, по-вашему, должен в голых стенах новую жизнь начинать? — заявил Зайцев, протискиваясь мимо них к лифту.
— Ну-ну! Жадность губит фраеров! — Тася почувствовала, как внутри у нее поднимается странная волна бешенства. Ей захотелось ударить Зайцева, но при ребенке этого делать было нельзя, да и вообще много чести. — Очень сильно подозреваю, что награбленное никому никогда еще радости не приносило. Вот и ты, Андрюша, подавишься! А мы с Дуськой себе новый телевизор купим, еще лучше и больше!
Тася развернулась, подхватила Дуську и зашла в квартиру.
«Завтра же надо замки поменять!» — подумала она, оглядывая помещения. Слава богу, ничего из вещей бабушки и деда Зайцев не взял, а вот из их с Зайцевым комнаты было вынесено практически все — мебель, компьютер, телевизор с домашним кинотеатром, ковер, и даже занавески с окон исчезли. Из кухни пропала СВЧ-печка, кухонный комбайн и посудомоечная машина. Холодильник Зайцев не взял. Видимо, не успел, так как тот был забит продуктами. Тася кинулась в ванную комнату. На месте стиральной машины валялись одинокие шланги. Тасин фен Зайцев тоже прихватил, даже шампунем и стиральным порошком не побрезговал.
Тася вернулась на кухню и выглянула в окно. В серебристом свете абсолютно круглой луны она увидела Зайцева, несущего телевизор к мебельному фургону.
— Чтоб ты провалился! — сказала Тася, даже не сказала, а как-то очень злобно прошипела, и в этот самый момент у Зайцева подвернулась нога, он выронил телевизор и с размаху шмякнулся сверху. Телевизор треснул, а Зайцев завыл, держась за ногу. Тася усмехнулась и поймала ненавидящий взгляд Зайцева, который поднял голову и смотрел прямо на нее. Тася отвела взгляд от окна и краем глаза вдруг увидела, что круглая луна ей подмигнула. Тася открыла рот и посмотрела прямо на луну. Луна как луна. Круглая и симпатичная. Тасе всегда казалось, что луна похожа на усталую печальную женщину. Понятное дело, что это лунные горы и впадины создавали впечатление, что у луны есть лицо. Особенно в полнолуние. В детстве Тася очень любила полнолуние. Она залезала на подоконник своей комнаты и разговаривала с луной. Рассказывала ей о своих детских радостях и печалях. Но никогда еще Тася не видела, чтобы луна ей подмигивала.
Тася задернула шторы и обернулась. За столом, подперев голову рукой, сидела печальная Дуська.
— Нет! Это же надо! У ребенка телевизор забрать! — возмущенно заявила она Тасе.
— Меня больше всего печка волнует, — улыбнулась Тася. Она решила не рассказывать дочери, какая беда постигла ее отца при транспортировке телевизора. — Как ты теперь обед после школы разогревать будешь?
— Да, и посуду мыть теперь руками придется! — горестно сказала Дуська.
— И стирать! — добавила Тася. — Я как раз на этих выходных стирать собиралась. Белья у нас накопилось!
— И стирать? — ахнула Дуська и кинулась в ванную. — Ни фига себе!
— Ничего, Дусь, мы себе зато теперь все новое купим! — прокричала Тася вслед дочери. — Правда, не скоро. Очень не скоро.