— А ты мог бы к кому-то хорошо относиться за деньги?
— Я не знаю.
— А я знаю, — отрезала Рита.
Ночь, тишина, падает призрачный снег… Выпито вино, и так саму себя жалко — прямо до слез.
Китайгородцев уловил состояние души своей спутницы и молчал, зная, что ничем он ей помочь не сможет. Да и не нужна ей ничья помощь. Бывают моменты, когда человек чувствует себя одиноким, даже если вокруг него множество людей, готовых ему помочь.
Утром, пока Рита спала, телохранитель решил прогуляться. Вышел из дома. Всё вокруг было завалено снегом: деревья, дорожки, разбитый накануне автомобиль… Анин родственник как раз освобождал свое авто от снега.
— Полюбуйтесь, — сказал он хмуро, — что эти подонки натворили!
Повреждения были незначительны, но хозяйское сердце явно обливалось кровью.
— Это поправимо, — ободряюще произнес Китайгородцев.
— Я сейчас в гараж. Не хотите со мною прокатиться?
— Это далеко?
— Сразу за главным домом.
— С удовольствием.
Сели, поехали.
— А я думал, что вы — из тапаевской охраны, — вдруг сказал Анин родственник.
И это так прозвучало, будто он раньше об Анатолии плохо думал, а теперь вот глаза у него раскрылись, и он даже готов извинения принести… Уловив такие интонации, Китайгородцев немало удивился сделанному им открытию.
— И — что? — спросил он осторожно.
— Ну, решил, что вы — его человек.
— Это не очень хорошо, по-вашему?
— Не люблю я его просто.
— Кого?
— Родственничка своего.
— За что? — Анатолий попытался смехом все обратить в шутку.
— Сволочь потому что, — мрачно произнес его собеседник.
«А он действительно держится как-то особняком, этот мужик, — подумал Китайгородцев. — Все время торчит в гостевом доме. К Тапаеву и не рвётся. Или Тапаев его сам видеть не хочет»?
— Он на деньгах сидит, — продолжил мужчина. — И в конце концов этими своими деньгами подавится. Вот вы из Москвы, я слышал?
— Из Москвы.
— Там у вас, может быть, так и положено, чтоб забор в три метра, собаки злющие и проволока под током…
Кивнул на забор, мимо которого они как раз сейчас и ехали.
— Это сигнализация, — поправил собеседника Китайгородцев.
— Вот именно, что сигнализация! — совсем озлобился водитель. — Крепость соорудил! Трясётся! Родственников принимает только по списку!
«Значит, это сам Тапаев его видеть не желает», — решил Анатолий.
— А тут такого не любят. Все равно ему тут не жить. Среда не принимает. Так что он только думает, что ненадолго уедет…
— Тапаев собрался уезжать?
— Ну!
— Куда?
— За границу! — недобро засмеялся мужчина. — Для поправки, наверное, здоровья!
— А когда?
— Сразу после юбилея. Водочки попьёт, чемоданы соберёт, и — ноги уносить. Вот любовницу свою еще прихватит… Вы его любовницу знаете?
— Нет.
— Скоро должна приехать. Она единственная этого дурака не боится и делает с ним что хочет. Сына отцу не показывать пятнадцать лет — это круто? Круто! — произнес торжествующе-зло.
— Какого сына?
— Тапаевского сына. У него ведь ещё один сын есть. От любовницы этой. А вы разве не в курсе?
Автомеханик, работавший в гараже Тапаева, оказался неулыбчивым щуплым парнем, больше похожим на подростка. Несмотря на ранний час, он уже был облачен в спецовку, а его руки — перепачканы машинным маслом.
— Вот что они тут натворили, — сообщил ему тапаевский родственник. — Полюбуйтесь! И еще деньги хотели стребовать!
Его причитания не произвели на механика ни малейшего впечатления. Парнишка вытер руки ветошью, осмотрел пострадавший автомобиль — и все так же молча скрылся в недрах огромного гаража, в котором стояли три легковые машины. Четвертую выкатили наружу сегодня утром, на свежем снегу остались следы. Тапаевская машина. «Пятисотый» «Мерседес». Стоит, сверкает, чуть припорошен пылью… В районе замка дверцы водителя лакированная поверхность обезображена царапинами. Китайгородцев подошел ближе, всмотрелся, задумался.
— Мне бы такую машину, — сказал тапаевский родственник у него за спиной.
— Дорого обслуживать, — буркнул Анатолий.
— А вот ему денег не жалко, — наверное, имел в виду Тапаева.
Автомеханик вернулся не один, а с Богдановым. Начальник тапаевской охраны держал в руке распахнутый блокнотик.
— Бампер, в общем, нужен новый, — перечислял механик, а Андрей Ильич с деловым видом записывал. — Стекло фары. Сама фара не нужна, эта цела. Решетка радиатора…
— Радиатор цел? — спросил Богданов.