Норинор никогда не заглядывал в нашу комнату и, кажется, забыл об первой встрече со мной. Но его часто было слышно, когда он приходил в комнату Алекса и, не найдя его там — тарабанил в нашу дверь.
Сирен прощался с нами, но, убегая, уверял, что непременно скоро придёт.
Вчитываясь в уже расплывающиеся строчки, я пытался понять суть того, что было написано, но эти формулы по магическим и не магическим ритуалам меня добивали. С одной стороны, там сплошная: геометрия, векторность, травология, алхимия с физикой и даже стихоплёты. Но в то же время много распевания всех этих форму, добавления в нужный момент определённых ингредиентов, а так же, надо уметь в нужный момент сочинить свой собственный ритуал. Но зачем нам знать об этом, когда в наш век владеют магией лишь единицы, и то старшие и мудрейшие. Да и они сами стали терять магию за эту тысячу лет.
Так зачем новому поколению знать и уметь это всё.
Но память напоминает слова нашего лектора по Истории Ритуалов и Предсказаний.
«Когда последний Ключник был убит, пришла сама Магия в образе сущности, которая была похожа и не похожа на всех. Она разрыдалась над телом Ключника, а её слёзы, пролившись серыми потоками, запечатали все каналы Источников. Гневно встав, она раскрыла свои крылья и взвилась вверх, чтобы её смог увидеть каждый, и сказала слова, которые донёс до всех ветер.
„В этом мире не будет ни магии, ни магов, пока вновь не возродится род Ключника. Когда его дети не будут гонимы, они начнут тогда открывать Источники магии вновь. Могу лишь сказать, что будут те, в ком магия будет спать до поры до времени, и они же и станут Ключами“.
После этого от Магии раздался крик, от которого волнами пошли потоки силы. Магия растворилась, и мир изменился. Но многие надеются, что когда-то вновь будет царить магия. Вот только до сих пор никто не знает о том, какая раса имеет Спящую Магию. Но постепенно магию и её возможности стали забывать. Лишь наш институт продолжает чтить, почитать и верить в то, что те знания, что мы предлагаем вам, помогут не растеряться, когда всё же она возвратится».
Широко зевнув и посмотрев в сторону сопящих котят, я немного позавидовал их возможностям — хотят, играют, хотят, спят, как хотят и где хотят, для них нет пока никаких преград. А мне приходится быть во многом сильней, умней, рассудительней и строже.
Решив отдохнуть от нудных формул и рифмоплётов, я вышел из комнаты и по еле освещённому коридору пошёл к лестнице.
Чьё-то рельефное, мощное тело столкнулось с моим, и из-за этого мои очки слетели с носа, и я, как слепой котёнок, вцепился в препятствие, чтобы удержаться на месте.
Руки чьи-то крепко прижали к себе, а дурманящий запах окутал меня. Мой подбородок приподняли, и я увидел лишь глаза напротив, которые сверкали как два огонька.
— А ты без них милый, человечка, — прошептал голос Норинора, а его дыхание опалило мое лицо. Нахальные руки быстро прошлись по моему телу и остановились на моих нижних полушариях. — Да и то, что сейчас держу, мне нравится. Так и быть, ты станешь моей подстилкой.
— Дважды аж два О, только подожди, когда шнурки поглажу и сделаю депиляцию тебе выше колена и ниже пупка. Убрал свои лапы, вампирёныш, — шипел я от негодования и оттолкнул опешившего вампира, который не удержался, почему-то, и стал заваливаться на спину, и я следом, потому что он продолжал держать меня.
Мы оба оказались на полу, он упал на спину, а я на него. Секунду мы не двигались, потом я почувствовал, как этот нехороший вампирёныш вновь начинает тискать меня и дышать мне в область шеи. Я опешил от нахлынувшего чувства, а когда тот, легонько покусывая шею, стал бормотать о каком-то запахе — отрезвел.
— Придурок, у меня нет запаха, и хватит грызть меня, — говоря это, я попытался вырваться, но он мне не дал, а, перевернувшись, подмял мою тушку под себя.
От удивления и растерянности я не сопротивлялся. Мысль пронеслась у меня, что это совсем другой вампир, просто похож внешне и по запаху. Тот — дневной, был жёсткий, презирал человеческую расу, надменный, брезгливый, знающий свою стоимость в этой жизни. А вот этот — ночной: наглый, нежный, тихий, но в то же время вулкан, от него все мои инстинкты и чувства взбунтовались.
Я обнял вампира и прижался носом к его телу, чтобы втянуть запах — чабрец и черешня присутствовали, но в нём появился ещё еле уловимый запах белого шоколада.
— Кто ты? — спросил я вампира, пытаясь оттащить клыкастого от шеи, на которой явно прослеживаются засосы. Вампир всё же оторвался от меня, а в глазах светилось явно, не понимая, почему эта занимательная зверушка говорит странные вещи.
— Я Норинор Людэвиротэ. И надеюсь, ты это запомнишь до конца своей никчёмной жизни, — меня вновь сжали сильнее, от чего косточки и мышцы протестующе взвыли, и от боли я выгнулся дугой.
Слёзы хлынули внезапно, но это и спасло меня от дальнейших «объятий». Вампир удивлённо посмотрел на слёзы, а затем, вытерев их, поднялся и на руках отнёс к моей комнате. Перед дверью, нежно, ещё раз погладил мои щёки и, вдохнув запах, поставил.
— Извини, — шепнул он и растворился в тёмном коридоре.
А мне оставалось лишь с удивлением смотреть в тёмное пространство и думать, что же это было?
Тихо зайдя в комнату, я достал мазь и растёр по всему телу, надеясь, что засосы и боль пройдут к утру. Закрывая глаза и уходя в сон, я всё же подумал, что такой вампир мне нравится.
Утром я проснулся из-за Рысса и Миллеса. Они перешептывались и внимательно обследовали коробочку, но делали так, чтобы не открыть самим.
— А я говорю, там что-то вкусненькое, — высказался громко Рысс.
— И вам доброго утра, — пробурчал, когда те в ответ протянули молча мне эту коробку. — И, что я должен с ней делать?
— Это для тебя, вот эта карточка.
На карточке и впрямь было написано моё имя. Интересно, от кого? Принюхавшись, я нервно сглотнул — запах белого шоколада.
Чуть трясущими руками стал раскрывать её, боясь увидеть что-то страшное или издевательское.
На бархате лежали очки в изящной оправе. Надо же, помнит, что из-за него я лишился своих.
Бережно подняв их, я приподнял материал под ними, там был шоколад, выложенный буквой «Н».
— Вот же, — мне хотелось рычать, но удержался, чтобы не показывать свои эмоции котятам-оборотням, которые с интересом смотрели на меня.
— Ну, скажи, от кого? — не выдержал, как всегда, Рысс, который был слишком порывист во всём, и лишь благодаря Миллесу ещё не сильно переходил дозволенного.
— Я не знаю. Вы же видели, что ко мне не так уж и стремятся.
— Это тебе так кажется, — Миллес коготком подцепил один из кусочков шоколада и хотел проглотить.
Мой рык и стремительный рывок в сторону кота испугал того. От чего оборотень постарался сжаться в комочек. Рысс же подполз медленно ко мне и, жалобно мяуча, подставлял свою шею, показывая, что он подчиняется. Я с удивлением смотрел на то, что происходило, и в то же время казалось, что это не правда, мираж.
— Нет, нет… — я чуть не плача сам стал отползать от оборотней, ища места отхода. Я вновь вспылил, а из-за этого страдают другие. — Миллем, Рысс простите …
— Ким, ты должен нас пометить, — Миллес, продолжая сидеть в той же позе, старался говорить спокойно, хотя уши и голос выдавали. — Наши звери приняли тебя, и после того, как ты нас пометишь, у тебя не будет таких сбоев.
— Догадался? — я думал, что моя тайна останется в моей семье. Но оборотни оказались всё же внимательны.