Пока угощались скромной едой, ямщики запрягали коней.
Екатерина пригласила Иосифа и Потемкина в свою карету, и экипажи, оставляя после себя легкие облачка рыжей пыли, помчались по наезженному шляху в Новые Кайдаки, где сановных путников ждал настоящий царский обед.
Под вечер в Новые Кайдаки прибыла почти вся свита императрицы. Тихое предместье Екатеринослава, неказистые домики которого прятались среди цветущих вишенников, развесистых верб и негустых акаций, наполнилось гомоном людских голосов, шумом и позвякиванием экипажей. По пыльной улице, тянувшейся вдоль Днепра, будто по Невскому, разъезжали запряженные цугом кареты с невозмутимыми лакеями на запятках, покачивались на упругих рессорах открытые ландо, громыхали на выбоинах тяжелые, многоместные рыдваны. С горделивым видом дефилировали на конях вооруженные палашами гвардейцы. К новому дворцу маршировала караульная рота. Десятки острых, подслеповатых, удивленных, восторженных, перепуганных, осуждающих, завистливых, выжидательных, задумчивых, ошеломленных, озабоченных глаз посматривали из-за ворот, заборов, плетней и тынов на огромное множество разряженных панов, военных, коней, невиданных ранее карет, посверкивавших черным лаком, сиявших на солнце изысканной позолотой. Девчата, прихорашиваясь перед зеркальцем или над устоявшейся водой в деревянном ведре, тоже смотрели на приезжих, украдкой провожая взглядом молодых, подтянутых всадников. Матери держали за руки шаловливых ребятишек, чтобы они случайно не попали под колеса.
После захода солнца в сиреневое небо взметнулись ослепительные метелки ракет. Возле царского дворца вспыхнули огни иллюминации. Начинался бал в честь австрийского монарха. Екатерина представляла гостю сенаторов, министров, статс-дам. Гофмаршал известил о прибытии де Сегюра. Услышав его фамилию, Иосиф перевел взгляд на императрицу.
— Здесь я только граф Фалькенштейн, — сказал, улыбаясь одними глазами, — а поэтому разрешите мне, ваше величество, представиться посланнику Франции.
— Ваша воля, граф, — ответила Екатерина с присущей ей ироничностью. — На балу маска ни у кого не вызовет удивления.
Иосиф слегка кивнул в знак благодарности, хотя и ощутил прикосновение остренькой шпильки. «С императрицей надо быть осторожным, она любит лесть, умеет завораживать своим обхождением, но способна и чувствительно ужалить, если зазеваешься», — невольно вспомнил он собственные слова, сказанные князю Кауницу еще после первой встречи с Екатериной в Белоруссии. «Конечно же, — размышлял Иосиф, — за эти шесть лет у русской царицы отнюдь не уменьшилось утонченного лукавства». Но опечаливала его не боязнь сплоховать хотя бы в какой-нибудь мелочи перед Екатериной. За спиной у него была большая империя, он, как и царица, повелевал миллионами подданных. Грусть невидимым червяком заползла в душу, как только он прибыл на юг Украины. Хотя ехал на встречу с императрицей как давний союзник с добрыми намерениями, втайне надеялся (зачем хитрить перед самим собой?) увидеть полнейшую запущенность, безлюдье и дикость на землях, которые еще совсем недавно опустошались татарскими набегами. Возможно, потому и отправился в это неожиданное путешествие под титулом графа, чтобы не унижать в пустынных степях высокую императорскую честь.
Но чем внимательнее присматривался к переменам, происходившим в Новороссии, тем больше разочаровывался. Видел: Россия прочно, навсегда утверждается на северных берегах Черного моря. Правда, в гирле лимана наращивал крепостные стены и турецкий Очаков, держа под прицелом своих пушек выход в море. Но рядом вырастал, строился Херсон, и купеческие суда, держась ближе к кинбурнскому берегу, все же заходили в его гавань.
Новый город особенно поразил императора. Он видел каменные дома, Адмиралтейство, верфи, казармы на несколько десятков тысяч солдат, арсенал, в котором хранилось шестьсот пушек, соборы чудесной архитектуры, торговые ряды и не мог скрыть удивления: когда, как успели все это построить? И хотя принц де Линь во время встречи успел шепнуть ему, что Потемкин показывает города без улиц, улицы без домов, дома без крыш, дверей и окон, Иосиф воспринял это не более как шутку. Он лично имел возможность убедиться, ожидая Екатерину в Херсоне, как умело и надежно возводят здания украинские мастеровые. Лучший вид, в сравнении с австрийскими, имели и солдаты, маршировавшие на широком плацу в форштадте[88]. Было, было над чем задуматься...