Но надежды не оправдались.
- Убейте лазутчика.
Худощавый политик с ножом набросился на меня. Он недооценил рефлексы руука. И пожалел об этом, за миг до того, как я его же ножом отделил глотку посягающего от шеи. Осознавая, что будучи раненным встреченным мною разбойником, я не смогу побороть всех, мне пришлось прыгнуть в окно. Кинетическая волна смягчила падение. Я приземлился на крепостной стене. Сзади раздались крики и вопли. Пока я тактически ретировался вдоль крепостной стены дворца, построенной еще Ээргацем Свержителем, за мной погналась императорская гвардия. В кой то веки я был благодарен консерватизму монархии по отношению к вычурным и бесполезным традициям. Гвардейцы были вооружены стальными кордами. Были бы у них стволы, я бы уже словил спиной не один грамм ядовитого металла. Я был ранен, пришлось замедлить ход, когда кровоточащие отверстия начали давать о себе знать. Я оглянулся в поисках наикратчайшего пути к бегству. И был ошеломлен. К старой бойнице приколотили ржавую скобу с приваренной к ней массивной цепью. На цепи висело тело. Я настолько ушел в себя, что попросту забыл про преследовавших меня стражников и поднял цепь и висевший на ней груз. Помесь скорби и ненависти воскресла в моем сердце. Касс, сын Эсевая. Его было практически не узнать. Кожу лоскутами срезали со спины. Сломанные ребра торчали из живота. Нижняя челюсть свисала на куске мяса. Сердце вырвано из груди. Я склонился над телом и упал на колени. Печаль постигла меня настолько сильно, что сознание находилось в полумраке. Если что-то и есть там, в пустошах Айнда, то оно услышало мою скорбь. Ночные звезды скрылись на темнейшими тучами, город еще больше погрузился во тьму, начался проливной дождь. Я держал тело Касса нежно, словно младенца, поддерживая его голову. Взглянув перед собой и увидев остановившихся преследователей, я еще долго не мог прийти в себя. Гвардейцы просто остолбенели. Я снял перчатку, прикоснулся к кровоточащей ране и провел пальцем по лбу распятого товарища. Я не мог вернуть его Эсеваю в таком состоянии. Не в таком виде. Но я мог провести ритуал, чтобы упокоить если не его, то свою душу. Со временем печаль обратилась в неистовство.
- Кто это сделал? - Спросил я у оцепеневших гвардейцев.
Может они не знали ответа, а может и вовсе не услышали вопроса из-за шума дождя. Но меня это не останавливало. Я должен был отомстить, обязан. Око за око, а если понадобится, то и в десятикратном, даже в стократном размере. И уничтожил их всех. Отдавшись эмоциям, высвобожденному аффекту, я ринулся на вооруженную холодным оружием стражу. Сделал с каждым все то, что они, как я себе внушил, сделали с сыном моего друга. Я рвал их, я их резал и потрошил. Они кричали, пытались убежать, молили о пощаде. Но я был глух к их мольбам. Никто им не поможет, никто их не спасет, и вороны склюют их глаза. Через несколько минут я стоял один среди груды замолчавших тел. Дождь багровыми лужами размывал кровь с моих ладоней. Я свершил правосудие в его единственно действенной форме. Я принял себя тем, кем я всегда являлся. Я тангерайвз, чудовище, потомок драконов, и в то же время защитник народа. Я вершитель правосудия, ибо я первый руук. Я потратил сорок лет на поиски ответов о своей природе, предназначении. А осознал его только теперь. Я верну свободу зейванцам, свободу от страха. Пришла пора отказаться от прошлого, отринуть Тинасей и мои чувства к ней. Я собирался сокрушить ее мир. Но в одиночку я был слишком слаб.
Я ковылял по мертвым улицам, оставляя за собой размытые полосы крови. Когда аффект прошел, то мне открылась картина полученный мною увечий. Не один корд прошолся по моему телу, прежде чем внутренний зверь смог расправиться с врагами. В таком состоянии я пришел к Эсеваю.
- Эрлинарт, что с тобой!
Я еле стоял на ногах, но все же не позволил себе упасть в присутствии старого война.
- О отдал твоего сына духам пустоши, Эсевай.
Он был в замешательстве, не удивился я и отсутствию видимой реакции.
- Собирайся, брат мой, пришло время опять стать теми, кто мы есть. - Воззвал я к его драконьей крови.
- Но куда мы отправимся?
- К Аншерану. Мы пойдем на руукхат, и пусть империя захлебнется в крови своих армий. Скоро весь мир узнает, что братство вернулось.
Выйдя на улицу, мы угнали первый попавшийся механический самоход. Боль в теле была ужасной, за сорок лет я отвык от ощущения колотых ран. Всю дорогу я добивал алкогольную заначку Эсевая. За час до рассвета мы решили остановиться у заброшенной топливной станции. Никто уже не ездил на механике, дороги были в ужасном состоянии, а все заправки поросли паутиной. Тем не мене соседство с плотоядными насекомыми не помешало нашей компании как следует выспаться. Здесь я смог привести тело в порядок, обратившись к дару, я смог залечить раны колоссальным усилием. Уже не тот, что прежде. Впрочем, я и так уже живу в десятки раз дольше стандартного зейванца. Ближе к вечеру, когда оранжевые цвета заката стал проникать в окна нашего временного жилища, Эсевай разбудил меня. Воскресший тангерайвз ЭнОтарХат объяснил мне, что отправится за поддержкой других выживших. Тех, кто пережил чистку. Он уйдет туда, где рууку не место. Я верил Эсеваю и отпустил его. Да и что мне было делать, силой везти беднягу к Аншерану?