— Ладно, разберусь, — сказала она сама себе. — Казна-то все равно у меня.
У нее здесь есть еще одно важное дело. Поговаривают, тут в Пифо, есть святилище Великой Матери, а здешним жрицам ведомо будущее[9]. Она тронула за плечо своего возницу и промурлыкала.
— Отважный Пилад, отвези меня к Великой Матери. Я хочу испросить ее благословения.
Впрочем, откровение пифии ей не понадобилась. Мелкие факты и обрывки слов брата и сестры собрались, наконец, в одну картину, и сердце Феано сжала ледяная рука ужаса. Она все поняла…
Месяц одиннадцатый, Атанайон, богине Атане-градодержице посвященный. Пер-Рамзес.
Время Ахет, или Время Высокой воды. Все поля залиты живительной влагой, и страна ликует. Жертвы в храмах были обильны, Великий Дом угоден богам, а потому и урожай в следующем году ожидается отменный. Так сказали ученые жрецы, вопросившие самого Хапи. Жирный ил, покрывающий поля, обычно давал десять зерен на одно брошенное в него зерно. А если год был благословлен богами, то и вдвое больше. Этот год точно будет хорош. Египтяне на стройках, куда их толпами гнали во время вынужденного безделья, пели песни, а вот Рапану весел не был. Столица мира встречала его неласково.
Что-то странное происходило здесь. Даже прикормленные писцы разговаривали сквозь зубы и начинали вести себя все более и более нагло. Доходило до того, что стражники ни за что поколачивали палками матросов, а погрузка хлеба превращалась в истинную муку. Глиняные печати на мешках теперь чуть ли не обнюхивали, а на прошлой неделе заставили выплатить штраф, признав подмену зерна в партии. Якобы по документам числился сорт неджес, пригодный только для бедняков и варки пива, а на самом деле нашли сорт шедет, высшего качества. Было его всего несколько мешков на весь корабль, и как такое могло получиться, Рапану не понимал. Случалось, что подсовывали зерно похуже, но чтобы наоборот? Нет, такого еще не бывало. Самое скверное, что помимо штрафа конфисковали всю партию пшеницы. Это происходило не только у него, жалобы сыпались со всех сторон. Любой писец в порту воротил нос от торговцев с Кипра и требовал подарки вдвое против обычных. Такое могло произойти только в одном случае: купцы из Народа Моря здесь более не в чести, и исходит это с самого верха.
— Ну что же, — вздохнул Рапану. — Господин предупреждал, что они как-то выкажут свой гнев. И, наверное, это он самый и есть. Видимо, так меня зовут на встречу. И пусть видят боги, мне понадобится их благосклонность.
Отцовский дом в западном предместье, в районе Сета, так и оставался за Рапану. Египтяне и тут показали чужакам их место. Здесь когда-то стоял Аварис, столица гиксосов, а поскольку все плохое приходит с запада, то все приличные люди Пер-Рамзеса жили на востоке города. Запад — это грязь, противная Маат, источник Хаоса и место, откуда приходят дикари-ливийцы. Вот потому-то купцам-ханаанеям, которые жили тут несколько столетий, и отдали место, которым брезговали сами хозяева этой земли.
Рапану вышел на двор, окруженный глинобитным забором. Тут у него стоял жертвенник на все случаи жизни, и слуга, уловив безмолвный приказ, разжег в нем несколько сухих веток.
— Бог Илу, податель жизни… — начал было Рапану, но задумался, привычно вытянув губы трубочкой. — Не годится. Баал-Хадад, Всадник облаков… Да нет, тоже не то! Котару-ва-Хасису, покровитель корабелов, молю… Опять не то!
Рапану глубоко задумался. Вопрос был важный, и он никак не мог решить, кому из богов принести жертвы. Привычные боги Угарита сегодня не годились. Все же торговля — это не по их части. Подумав немного, он просветлел.
— Ну конечно! Гермес, покровитель торгового люда! Дай мне удачи! Сердцем чую, что великое дело придется мне свершить, небывалое. Господин мой приказал поступить так, когда придет время. Время пришло, но сердце мое трепещет, словно пойманный воробей!
И он бросил в жертвенник несколько отборных кусков свинины, а вслед за ними — ладан, который хоть как-то перебивал вонь горелого мяса, которую ветер разнес по всему двору.
— Вразуми меня, — шептал он, — Гермес Эриуний, Приносящий удачу, поделись со мной толикой ее. Клянусь, она мне очень понадобится. Я еще не знаю, когда меня соизволит принять чати, великий визирь. Но я точно знаю, что пойду к нему не раньше, чем весь товар покинет эту благословенную землю, провались она в ахейский Тартар.
Чати соизволил принять его только через две недели. Немало, учитывая, сколько ему заносил Рапану. Видно, и впрямь разгневался вельможа на наглецов, не позволивших себя разбить и ограбить. Разговор будет тяжелым, это Рапану понял уже давно. А потому, когда его раздели перед входом в покои чати, оставив одну лишь набедренную повязку, он уже был к нему готов.
9
В Микенскую эпоху в Дельфах на месте храма Аполлона существовало святилище женского божества. Города там не было, а небольшое поселение и местность вокруг него называлось Пифо. Оно представляло собой жертвенник и священный участок, теменос. Пуп мира, Омфал, скорее всего, выполнял роль священного камня. Под храмом Аполлона проходят две тектонические разломные линии. В породах есть битуминозные сланцы, которые могут выделять этилен или другие углеводородные газы. Этилен в малых дозах вызывает эйфорию, лёгкий транс и изменённое сознание. Скорее всего, какие-то зачатки прорицания уже были и в Микенскую эпоху, и проходили они в пещере Корикион Антрон. Общегреческим сакральным центром Дельфы не были. Это случится в период Архаики, примерно в 8 веке до новой эры. Тогда же, после смены культа Дельфы получат новое имя.