— Оставь нас, — процедил визирь, и писец вышел, пятясь назад. На его лице застыло полнейшее изумление.
— И ты тоже! — щелкнул он пальцами, и из покоев выкатился носитель опахала, который все это время напряженно трудился, создавая прохладу своему повелителю.
— Говори, — бросил чати. — И берегись, купец, если твоя весть не будет важной. С тебя сдерут шкуру палками. Я достаточно терпел сегодня твою дерзость.
— Прежде всего, великий, — Рапану облизнул пересохшие губы. — Я передал твоим писцам чертеж колеса, которое может подавать воду на большие расстояния.
— Мы не нуждаемся в твоих подарках, — раздраженно бросил чати. — У вас нет ничего, что было бы нам интересно. Не вам учить нас, как почитать бога Хапи. Переходи к делу, и побыстрей.
— Страну Возлюбленную поразит голод, и на сына Ра совершат покушение, — ответил Рапану. — Так сказали боги.
— Кто это сделает? Когда? — наклонился вперед чати.
— Это мне неведомо, господин, — покачал головой Рапану. — Только государю известно полное пророчество. Он молился в храме Посейдона, и на него снизошло откровение. Господин Моря расскажет о нем Господину Неба при личной встрече. Это его последнее слово.
— Ты спятил? — заорал чати. — Убирайся отсюда! Чтобы ноги твоей здесь больше не было! Да что твой царек о себе возомнил!
— Мой рот покидают слова, которые мне не принадлежат, великий, — Рапану покорно пятился к двери. — Я всего лишь посол. И я пытаюсь предотвратить беду, нависшую над вами.
— Стой! — услышал он. — Сыну Ра и в самом деле угрожает опасность?
— Да, господин, — ответил Рапану, который остановился и смиренно опустил голову. — Мой повелитель просил передать, что если ответ чати будет отрицательным, то о пророчестве узнает семья Хори[17] и виночерпии-ааму, близкие к телу Гора во плоти. Он не сможет больше утаивать такое от Великого Дома. Гибель царственного брата станет тяжким ударом для него.
— Скажи писцам, где тебя найти, — послышался задумчивый голос визиря. — Город не покидать. Ты скоро узнаешь наш ответ.
— Отец! — прошептал Рапану, когда двери покоев за ним закрылись. — Гордись мной. Сегодня я победил.
В то же самое время. Афины. Аттика.
В Афинах нужного платка не оказалось, как Феано ни искала. Хотя она боялась сама себе признаться, что искала его скорее для виду. Афины — городок крошечный, и торговля тут убогая. Откуда здесь такой красоте взяться? Это в Арголиду плыть нужно. Она каждый день ходила на рынок, а потом шла домой, к Тимофею, и виновато разводила руками. Нет, мол, нужного платка.
На самом деле Феано просто не хотела уезжать отсюда, ведь она была здесь совершенно счастлива. Счастлива, как никогда раньше. Дни ее наполнены совершеннейшим бездельем, а ночи — любовью, от которой сгорали они оба. Впрочем, нет. Иногда и дни были наполнены любовью тоже. У них не всегда получалось дотерпеть до темноты. Он, когда они оставались наедине, называл ее своим сокровищем, маленькой пальмой или цветочком. А еще — фила, любимая, или агапита, возлюбленная. А то и просто, Феанотис, маленькая Феано, отчего девушка млела и слабела в коленях. Надо сказать, все эти нежности в исполнении свирепого наемника смотрелись немного нелепо, но Феано нравилось. Они оба как будто сошли с ума, ведя себя как дети.
Но все хорошее когда-нибудь заканчивается, и вот Феано, расцеловав будущую родню, села на корабль вместе с Тимофеем, Главком и двумя десятками головорезов, которые прошли с ее суженым полмира. Она сидела в шатре на корме купеческого кораблика, шедшего в Навплион, и привычно закрывала лицо от свирепого солнца. Повадки знатной дамы въелись в нее намертво. Она и сама уже не замечала, насколько отличается от других людей. Как говорит, как ест и как шутит. А Тимофей только грудь выпячивал, подкручивая ус. Он как бы показывал всем своим видом: смотрите, какая у меня баба, самого царя Энея родня. Ведь и выглядела Феано не чета крестьянкам и женам гончаров. Ее густая, непослушная грива всегда была вымыта с травами и расчесана волосок к волоску, а ногти поражали окружающих своей длиной и аккуратностью. В Афинах таких ногтей больше ни у кого не было. Грязь въедалась в руки здешних женщин с самого рождения.
— Как же мне эту старуху убить? — шептала Феано, но нужного ответа не находила. Тимофей с ней своими мыслями не делился, но выглядел при этом так уверенно, что она совершенно успокоилась. Впервые в жизни появился тот, кто подумает за нее и сделает все, как нужно. И это новое чувство тоже оказалось безумно приятным.
17
Семья Хори — потомки принца Хаэмвесета, сына Рамсеса II. Его потомок Пахемнеджер IV в описываемое время служил верховным жрецом Птаха в Мемфисе. С высокой долей вероятности, один из членов этой большой семьи занимал пост вице-короля Куша (она же Нубия). В Куше наместник Хори II обладал почти неограниченной властью. Он носил титул «Сын царя, Надзирающий за южными землями». Человек с таким именем был предшественником на посту чати до Та. Хори — это один из самых влиятельных кланов Египта того времени, а его представители занимали пост визиря при детях Рамзеса III.