— Моя роль… сложнее, — наконец ответил он. — С одной стороны, я должен оставаться хранителем Копья, защищая его от тех, кто, подобно брату Константину, жаждет использовать его силу в собственных целях. С другой стороны, — он посмотрел прямо в глаза принцу, — ваше королевство нуждается в защите и расширении. Я могу служить обеим этим целям, если вы позволите.
— Я не просто позволю, — принц положил руку на плечо Крида, — я настаиваю на этом. По возвращении на Кипр вы будете официально назначены главнокомандующим всеми вооружёнными силами Кипрско-Александрийского королевства. Ваш опыт и… особые качества делают вас незаменимым для будущего нашего государства.
Крид поклонился, принимая это назначение.
— Я буду служить вам верой и правдой, Ваше Высочество. Как служил многим правителям до вас, — он улыбнулся. — Хотя, должен признать, немногие из них обладали вашим видением и мудростью.
Через неделю после подписания мирного договора армия христиан начала организованное отступление к Александрии. По пути они оставляли гарнизоны в ключевых пунктах дельты Нила, обеспечивая безопасный коридор между новым владением Кипра и внутренними территориями Египта.
В Александрии их встретили как героев. Город уже начал преображаться под управлением новых властей — на крепостных стенах развевались флаги Кипрского королевства, венецианские купцы открывали торговые конторы, христианские церкви, превращённые за века мусульманского правления в мечети, возвращались к своему первоначальному предназначению. При этом, следуя указаниям Крида, новая администрация проявляла уважение к местным обычаям и религии — мусульманам гарантировалась свобода вероисповедания, а мечети, построенные как таковые изначально, оставались неприкосновенными.
— Империя, основанная на уважении к различным культурам, будет стоять тысячу лет, — сказал Крид принцу, когда они наблюдали за погрузкой кораблей, готовившихся к отплытию на Кипр. — Империя, основанная на угнетении, рухнет при первом же серьёзном испытании.
— Вы говорите с уверенностью человека, видевшего подобное своими глазами, — заметил принц, уже привыкший к таким заявлениям своего главнокомандующего.
— Именно так, — кивнул Крид. — Я видел падение Рима и Византии, взлёт и крах Арабского халифата, расцвет и увядание империи Каролингов. Все они следовали одному и тому же циклу — подъём, расширение, стагнация, упадок. Но те, что основывались на взаимовыгодном сотрудничестве и уважении к подданным, существовали дольше и падали мягче.
Принц задумчиво смотрел на гавань, заполненную кораблями под флагами разных стран — свидетельство того, что Александрия уже возвращала себе статус международного торгового центра.
— Я хочу построить именно такую империю, — тихо сказал он. — Не просто расширить территорию Кипра, но создать новый тип государства, которое станет мостом между Востоком и Западом, между христианством и исламом, между традициями и новыми идеями.
— Амбициозная цель, — Крид слегка улыбнулся, — но достойная правителя вашего калибра. И если кто-то способен достичь её, то это вы, Пьер де Лузиньян.
Перед отплытием на Кипр была проведена торжественная церемония. На главной площади Александрии принц Пьер официально объявил о создании Кипрско-Александрийского королевства и назначил временную администрацию города. Сержант де Брюс, произведённый в полковники, стал военным губернатором Александрии. Для гражданского управления был сформирован совет, включавший как кипрских дворян, так и представителей местной знати.
— Это историческое событие, — провозгласил принц перед собравшимися горожанами и воинами. — Сегодня мы закладываем основу нового государства, которое объединит берега Средиземного моря под знаменем мира и процветания!
Его речь была встречена восторженными возгласами. Даже местные жители, поначалу опасавшиеся новых правителей, начинали видеть выгоды от изменения статуса города. Александрия, освобождённая от строгого контроля мамелюкского султаната, могла снова стать тем, чем была в древности — космополитическим центром торговли и культуры.
После церемонии Крид некоторое время прогуливался по улицам города, вспоминая, каким он видел его в прошлые эпохи. Александрия Птолемеев с её великой библиотекой и маяком, Александрия римских времён, византийская Александрия… Город менялся, но его сущность оставалась прежней — врата между мирами, перекрёсток культур.