Во II книге «Киропедии» гости, собравшиеся в палатку Кира (это были командиры, которых Кир время от времени приглашал к себе на обед), ведут «светские» разговоры, имевшие целью, как и все остальное, что затевал Кир, воспитать образцовых солдат. Один из офицеров, таксиарх Гистасп, рассказал анекдот о том, как за обедом один из солдат был наказан за свою жадность. За ним другой офицер сообщает забавный анекдот о непонятливом новобранце. Эти рассказы, вполне соответствующие уровню и интересам слушателей, вызывают смех у всех, за исключением таксиарха Аглаитада, угрюмого и желчного офицера. Немедленно начинаются шутки и в его адрес — шутки, от которых несет спартанской казармой…
Вопросы обучения воинов, стратегии и тактики занимают в «Киропедии» особенно большое место. В том, что они анализируются до тонкостей и с большим знанием дела, нет ничего удивительного — Ксенофонт, выражаясь современным языком, был «кадровым офицером», и военному делу посвятил значительную часть своей жизни. Способы обучения войск рукопашному бою, построениям во время марша, охрана лагеря, боевые охранения, военные хитрости — обо всем этом ведется речь на многих страницах романа, и античный полководец мог почерпнуть для себя немало полезного из сообщаемых автором сведений.[548] Взаимоотношения командира и солдат рассматриваются с таким глубоким знанием чисто психологического аспекта, что наблюдения автора могли бы быть полезными даже для современного офицера (особенно то, что говорится о личном примере командира в VI главе I книги).
Картина наступления гоплитов, нарисованная в конце III книги «Киропедии», является необыкновенно впечатляющей: автор описывает ее с подлинным вдохновением. Конечно, здесь описана атака спартанской фаланги: воины наступают в строгом соответствии со спартанским боевым уставом, запев военный гимн (пэан), обращаясь друг к другу с ободряющими восклицаниями и обмениваясь паролем, переходящим по рядам. В том воодушевлении, с которым Ксенофонт описывает эту атаку, чувствуется душа «военного человека».
Теория и практика военного дела занимает автора повсюду (особенно до пятой главы VII книги). Более того, в конце I книги «Киропедии» (I, VI, 12 слл.) мы находим настоящее наставление по военному делу, и даже можем выделить в нем отдельные главы, где вводные фразы служат заголовками.[549] Это наставление изложено в форме беседы, происходящей между Киром и его отцом Камбисом, в которой затронуты следующие вопросы: снабжение войска, забота о здоровье воинов, искусства, необходимые в военном деле, умение воодушевлять войска, воспитание воинской дисциплины, построение войска перед сражением, искусство вождения войск днем и ночью по различным дорогам, разбивка лагеря, боевое охранение и караульная служба, тактика наступления и отступления, осада крепостей, форсирование рек, защита от вражеской конницы, лучников и т. п.
Диалогическая форма изложения основ военной тактики все время напоминает нам, что мы имеем дело с учеником Сократа. Но очень часто морально-философские и политические воззрения автора и его героев изложены в форме монологов.
Кир выступает в «Киропедии» со множеством речей, произносимых по различным поводам, а иногда и без всякого повода, и речи эти утомляют современного читателя. В древности, однако, дело обстояло иначе. Время расцвета творчества Ксенофонта, как уже отмечалось выше, совпадает с веком расцвета аттического красноречия. В это время творят наиболее выдающиеся аттические ораторы. Искусные, изощренно-витиеватые речи Кира построены по всем правилам риторики, длинные периоды, состоящие из систем нанизанных сложных предложений, проникнуты внутренним ритмом и изящно закруглены, само звучание их рассчитано на тонкий и взыскательный вкус ценителей изящного слова (не случайно Ксенофонт получил в древности имя «аттической музы» или «аттической пчелы», как говорится в словаре Суды). Ни в одном другом произведении Ксенофонта мы не найдем таких распространенных и многоречивых систем периодов, как в «Киропедии». Искусно построены и речи сподвижников Кира, часто служащие только фоном, отражающим выдающуюся индивидуальность и величие их вождя.[550]
548
Отсюда понятен тот интерес, который питали к этому произведению римские политические деятели, — ср. известие о том, что «Киропедия» была любимой книгой Сципиона Младшего (Cic, Ad Quint, fr. I, 1, 23); Цицерон сам особенно любил это произведение Ксенофонта (Ad fam., IX, 25, 1).