Возле дворца располагался квартал ремесленников, где местные мастера вылепляли, вырезали, выковывали, вытачивали и ткали бесчисленные артефакты. В многолюдных аллеях резчики по камню изготавливали мраморные браслеты, нефритовые кольца, статуэтки людей и животных, а также предметы повседневного обихода, такие как ножи и блюда, сохранявшие в себе отголоски каменного века. Резчики по кости, в том числе и черепашьему панцирю, выделывали самые разные предметы, от искусно вырезанных черпаков до булавок со скульптурными головками, часто отполированных до зеркального блеска. Среди кузнецов были мастера, изготавливавшие тонкие ювелирные изделия; резчики по раковинам выделывали украшения из перламутра, гребешки и заколки; были также мастера по нефриту и коже. Текстильщики и меховщики выкраивали и шили одежду с рукавами и пуговицами. Они стали родоначальниками шелковой индустрии, так описанной древним поэтом:
Хотя в квартале ремесленников изготавливались по большей части предметы повседневного обихода, такие как рукоятки для оружия и инструментов, лодки и колесницы, многие из них были настоящими произведениями искусства. Например, гончары, выделывавшие серую или красновато-коричневую посуду для бытовых нужд, также лепили тонкие, похожие на белый неглазурованный фарфор изделия для торжественных ритуалов и церемоний, а еще различные статуэтки и модели, варьирующиеся от гротескных до изящных. На самом деле, некоторые работы шанских мастеров стоят в одном ряду с лучшими произведениями искусства их современников, представляющих критскую, египетскую и вавилонскую цивилизации. Это справедливо, например, в отношении превосходных мраморных скульптур, которые были преимущественно черными, а также более массивными, чем все достижения их последователей — целые быки, превосходящие размером натуральную величину, и драконы с рогами более чем в один фут, кажущиеся неестественными и поэтому несколько чуждыми для западных глаз. Но величайшим достижением шанцев была бронза.
Хотя из бронзы отливались оружие, инструменты и украшения, ввиду недостатка металла большая его часть шла на изготовление ритуальных сосудов для религиозных церемоний. О самых лучших из них выдающийся китаист X. Крил написал, что это почти несомненно самые прекрасные вещи подобного рода в мире; вероятно, это даже самые изысканные предметы, которые человек когда-либо создавал из металла, независимо от времени или места.
Их отличительной чертой является сложное переплетение рельефных линий, некоторые выступают над поверхностью более чем на четверть дюйма, образуя регулярные узоры, а также изображения реальных и вымышленных существ, из которых наиболее характерным является то, что принято называть головой чудовища Таоте — геометрически представленная маска животного, разделенная на две части, каждая из которых формирует очертания других животных, так что, например, ухо может быть телом дракона, которое, в свою очередь, образует часть птицы. Среди сосудов были и чаши для жертвенного вина высотою один фут, и контейнеры на трех ногах, один из которых, предназначавшийся для церемониальных возлияний, назывался чжуи, возможно, в честь птицы, чьи крики, как считалось, означают «Умеренность! Умеренность! Достаточно! Достаточно!»
Шанские мастера, изготавливавшие предметы из бронзы, придумали мехи, чтобы с их помощью поддерживать жар в печах на нужном уровне, когда плавили медь (восемьдесят три процента) и олово (семнадцать процентов). Будущие изделия сначала лепили из воска, который затем покрывали тонкими слоями жидкой глины, точно повторявшей самые тонкие фрагменты узора. Когда слой глины становился достаточно толстым для того, чтобы выдержать обжиг, воск растапливали и выливали наружу, после чего в получившуюся форму заливали расплавленную бронзу. Когда металл остывал, глиняную форму раскалывали и извлекали из нее бронзовое изделие, готовое к полировке и иногда раскрашиванию узора. Как ни просто звучит, технически этот метод до сих пор не превзойден, даже со всеми достижениями XXI века.
Один специалист по древнему искусству столь невысокого мнения о китайской бронзе, что, по его собственным словам, скорее украсил бы свой дом старой кухонной плитой. На самом деле, чтобы оценить эти произведения искусства по достоинству, жителям Запада требуется выработать в себе особый вкус. Как писал Крил: «Только постепенно приходишь к пониманию, что эти животные и узоры, которые кажутся нам гротескными, имеют вполне определенное значение… По мере того как человек видит больше и узоры становятся ему знакомыми, он начинает ценить непревзойденное мастерство создателей этих шедевров».
Высокая стоимость бронзовых сосудов делала их надежным капиталовложением в условиях, когда основной формой товарообмена являлся бартер. Раковины каури, в связках по десять штук, служили в качестве примитивной валюты, но их единственным источником было устье Хуанхэ, расположенное в пятистах милях к востоку. В результате при обмене чаще использовались такие товары, как зерно и шелк, но поскольку общины по большей части все еще были самодостаточными, торговля между ними едва началась.
Лучшие бронзовые изделия в Великом городе Шан хоронили вместе с мертвыми, особенно теми из них, кто принадлежал к царской семье. Огромное кладбище расположено в одной миле к северу от города. Тела заворачивались в циновки, и то, что человек брал с собою в загробную жизнь, зависело от его социального статуса: если простолюдина мог сопровождать простой топор или несколько гончарных изделий, то захоронение правителя часто представляло собой настоящую сокровищницу, наполненную прекрасной белой керамикой, огромными мраморными скульптурами, бронзовыми сосудами высотою в два фута и сотнями шлемов.
Чтобы вместить все предметы, предназначавшиеся для царских похорон, шанцы выкапывали огромную яму, способную полностью поглотить современный пятиэтажный дом на тридцать квартир. На дне ямы, к которому вела лестница по периметру, они строили павильон высотою десять футов со стенами, украшенными прекрасными росписями и резьбой. В эту гробницу помещалось тело усопшего вместе со всеми его богатствами — а также сотнями тел принесенных в жертву царских жен и домочадцев. Затем всю яму заполняли слоями плотно утрамбованной земли.
Людей также приносили в жертву и на многих других религиозных церемониях, поскольку большая часть мира тогда, как и позднее (например, греки и римляне), верила в то, что жертва умиротворяет богов. Шанцы обезглавливали своих жертв и обычно хоронили их группами по десять или в количестве, кратном десяти, — в одном месте найдено три сотни убитых; следовательно, они уже имели некоторые представления о десятичной системе. В жертву приносились рабы или военнопленные, часто захваченные экспедициями, отправленными именно с этой конкретной целью.