Война на суше требовала более решительной перестройки. Слишком живучи были рыцарские представления о войне как о поприще бескорыстной отваги и подвигов благородных всадников. Но уже сражения XVI в. приучили к тому, что человек, в том числе и благородный, лучше воюет за деньги, причем сражаясь в пешем строю. Последнее прекрасно демонстрировала непобедимая испанская пехота. Но решающим стал рубеж XVI и XVII вв., когда после нововведений Морица Оранского европейская армия становилась управляемой в бою. Дисциплина, постоянные тренировки и муштра вели к тому, что пехота, а впоследствии и конница могли выполнять сложные маневры по приказу командующего. Воинские подразделения представляли собой отлаженный механизм, способный вести организованный и непрерывный огонь из мушкетов. Для слаженных действий на поле боя нужны были постоянные военные упражнения, и потому солдаты уже не распускались на период мирного времени. Место выбывшего воина тут же занимал другой, знавший весь алгоритм действий. Параллельно шел важный процесс унификации вооружений, что было выгодно и производителям оружия, гарантировало им постоянные заказы больших партий. Единообразие вооружения, формы и поведения солдат способствовало достижению нового качества ведения войны. В России голландские военные наставления в 1647 г. легли в основу устава Алексея Михайловича «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей». Рано столкнувшись с европейскими армиями, русские цари оказались внимательными учениками, вводя «полки иноземного строя». Этим они отличались от османских султанов, одержавших слишком много побед над неверными, чтобы учиться у них военному искусству. Да и янычарский корпус блокировал любые изменения, инициируемые в военном деле слабеющей властью султанов.
Необходимым элементом «военной революции» была фортификация. Города научились бороться с артиллерийским огнем, их гордые стены были заменены приземистыми земляными насыпями, бастионами, эскарпами и равелинами. Такое крепостное строительство было эффективно, но многократно увеличило военные расходы, не говоря уже о том, что содержание регулярной армии и боевых кораблей также требовало огромных денег.
Оказалось, что война между европейскими державами требует теперь принципиально иного финансирования. Основные средства поступали от сбора налогов, и государства постепенно изымали в свою пользу все большую часть доходов подданных, к чему последние не привыкли и грозили бунтами. Однако наличие регулярной армии позволяло справляться с этими угрозами, особенно — в XVII столетии. Главным было выстроить эффективную фискальную систему, но так, чтобы не подорвать возможности экономического развития страны.
Но налоги собирались медленно, а деньги требовались быстро. Их занимали у банкиров. Трудно представить себе богатого купца, отказавшегося помочь султану, падишаху или царю. Постоянное вмешательство власти удерживало накопление частного капитала на определенном уровне. На Западе власть рынка даже над самыми могущественными монархами стала реальностью. Король распоряжался лишь в своей стране, а деньги не признавали границ. Конечно, между монархом и банкирами отношения не всегда складывались блестяще, но побеждали чаще всего последние. Правители обращались к банкирам, королевские долговые обязательства начинали котироваться на фондовых рынках в Лионе, Безансоне, Пьяченце, на бирже в Антверпене. В XVII в. мировым финансовым центром становится Амстердам, позже его начнет догонять Лондон.
Деньги же в Европе были. Помимо доходов от производства, главные богатства поступали из-за моря. Их источником был прямой грабеж, эксплуатация рудников Нового Света, а после — плантационное рабство. Но за счет доминирования на море европейцы сумели выстроить несколько «торговых треугольников». Запад пока не мог предложить достаточно товаров, востребованных в Азии, но он занимался, как тогда говорили, «торговлей из Индии в Индию». В Индии, например, закупались опиум и ткани, которые шли в Малакку, где оставлялась часть тканей, предназначенных для материковой и островной части Юго-Восточной Азии. Там корабли загружались пряностями и с этим грузом направлялись в Китай, где тайно сбывали опиум и покупали шелк, который обменивали в Японии вместе с индийскими тканями и европейскими товарами на серебро и олово, столь необходимое для литья бронзовых пушек. Там же закупали мечи, фарфор и жемчуг для Малакки, Гоа и Европы. Затем, возвращаясь в Европу через Малакку, снова грузились пряностями. Морское господство позволяло быть монополистами, конкуренции следовало опасаться лишь со стороны других европейских стран.