Нельзя не упомянуть ещё об одной причине. Это был конец века. Накануне перехода в двадцать первое столетие люди внезапно испытали приступ паники. У этой паники не было особой причины, да и не паника то была, скорее, горячка, которая выражалась в агрессивном настроении. Глаза у всех горели лихорадочным огнём, и каждый мускул в теле трепетал — нахапать бы деньжищ! Скорее бы! Кто не успел, тот опоздал! В такой обстановке люди обезумели. Люди обезумели, и деньги закрутились ещё более сумасшедшие. И тогда люди обезумели ещё больше. Помешанные быстро устают. А что надо предпринять, когда устал? Ну, например, неплохая идея — сделать традиционный массаж.
На этом фоне дела у слепых, занимавшихся традиционным массажем в Шэньчжэне, резко пошли в гору. Даже не пошли, а скорее стремительно, как никогда раньше, помчались. Бизнес, если использовать метафоры, закипел и забурлил. Эта замечательная и воодушевляющая новость быстро разнеслась среди слепых по всему Китаю. Новость гласила, что в Шэньчжэне для слепых уже началась новейшая эпоха! Улицы там буквально усыпаны монетами, которые, словно живые карпы, бьются о землю. Вскоре взору приезжих в окрестностях шэньчжэньского вокзала открылось потрясающее зрелище — улицы кишели слепцами. Этот город будущего стал не только окошком политики реформ и открытости, но ещё и одной большой приёмной и по совместительству раем для слепых. Слепые оживились. Надев чёрные очки и взяв в руки трости, они шагали, придерживаясь левой стороны улиц и пешеходных мостов, пересекая город во всех направлениях. Они непрерывной чередой входили и выходили друг за дружкой, создавая огромные толпы. И все счастливые, занятые! А с наступлением темноты появлялась ещё одна толпа — на этот раз измученные гонконгцы, уставшие японцы, американцы и европейцы, живущие в Гонконге, ну а больше всего, разумеется, изнурённых материковых китайцев, этой новой прослойки буржуазии, нуворишей, которые никогда в общественных местах не считали деньги пальцами, предварительно послюнявив их кончиком языка. Таких налетал целый рой. Они выбились из сил, их тела с головы до пят наполняла усталость, сопровождавшая смену столетий. Они устали настолько, что готовы были спустить с кого-нибудь шкуру, приходили в массажные салоны и не успевали поговорить с массажистами и пары минут, только ложились — сразу засыпали. Храп иностранцев и храп местных сливался в неслаженный хор. Слепые массажисты помогали гостям расслабиться, и многие клиенты, заскочившие в салон в спешке, так и проводили здесь ночь, просыпаясь только с рассветом. Потом, проснувшись, оставляли чаевые. А расплатившись, бежали снова зарабатывать деньги. Деньги кружились над ними, словно крупные хлопья снега, на расстоянии одного касания шпаги, стоило лишь вытянуть руку, сделать выпад вперёд и кончиком шпаги со свистом ткнуть их в самое нутро. Бескровный и беспроигрышный бой.
Доктор Ван тоже начал зарабатывать. Зарабатывал он то, что другие считали мелочью, но так за свою жизнь привык к бедности, что, приехав в Шэньчжэнь, даже перепугался. Где это видано, чтоб деньги так легко зарабатывались?! Вот ужас-то! Доктор Ван всегда жил своим трудом, а это что значит? Это значит: оделся, обулся, поел — и на том спасибо. Но теперь он не просто себя обеспечивал, а ещё и оставалось — прямо сон какой-то! Да и зарабатывал он не только китайские юани, но и гонконгские доллары, японские иены и американские доллары. Впервые доктор Ван дотронулся до американских долларов одним ранним субботним утром. Он обслуживал японца хрупкого телосложения, с маленькими ручками и ножками, и чаевые тот оставил тоже какие-то маленькие. Маленькие по размеру, купюра была короче и уже. Доктор Ван засомневался, уж не подделка ли. Но гость всё-таки был из-за границы, и неловко было спросить в лоб. Светало. Доктор Ван устал настолько, что близок был к состоянию прострации, но внутри та «мышца», которая отвечает за распознавание фальшивок, натянулась, как струна, и он так и продолжал стоять на месте, мяться в нерешительности и беспрестанно теребить бумажку в руках. Японец, глядя на растерявшегося массажиста, решил, что дал мало, подумал-подумал и добавил ещё одну купюру, всё такую же короткую и узкую, чем ещё больше сбил Вана с толку. Зачем он так сделал? Неужели эта бумажка и впрямь ничего не стоит? Доктор Ван взял деньги, но так и не сдвинулся с места. Японец тоже впал в ступор, а потом вытащил ещё купюру, сунул в руку Вану, а заодно схватил его за большой палец и поднял до уровня лица, сказав при этом: