Почему Карл не может успокоиться? Мой гнев стал лишь сильнее, а ведь должен был отступить и дать дорогу страху. Карл утвердит своё господство, и мне, скорее всего, причинят боль.
Но я впервые так рассердилась, что мне стало все равно.
Я не могу бороться с ним. Я вдвое меньше. Даже если бы я знала, что делаю, то все равно бы проиграла. Итак, я пустилась наутёк, сбрасывая рубашку и лифчик, затем остановилась спустить джинсы и трусики, выпрыгнула из них и обратилась на лету, чтобы к тому моменту как мех прекратит расти, я продолжала бег.
Если не думать об обращении слишком много, то процесс пройдёт не слишком болезненно.
Руки утолщаются, вырастают когти. Она думает о текучей воде и не чувствует, как скользят кости под кожей, а суставы и мышцы группируются в нечто иное. Она приседает, глубоко дыша сквозь выступившие зубы. Зубы и лицо удлиняются, меняются волосы и глаза. Сквозь очи волчицы темнота уже не кажется столь густой.
Она прыгает. Волчица появляется и продолжает бег на своих четырёх лапах. Это чувство настолько естественно, настолько великолепно. Лапы едва касаются мягкой земли, и она взлетает в воздух. Порывы ветра проходят по меху точны пальцы, запахи ударяют в нос: деревья, земля, гниение, жизнь, вода, старые следы, свежие следы, гильзы от винтовочных патронов с прошлого сезона, кровь, боль, её стая. Территория стаи. И Альфы. Вожака. Он прямо позади неё. Преследует.
Она не должна от него убегать. Но бегство лучше, чем борьба, а желание бороться сильно. Убей её, если она не сказала, что сожалеет. Но она сожалеет: она все сделает для своего Альфы.
Она бежит, но он крупнее и быстрее. Он ловит её. Она падает и борется, её гонит страх, но Альфа пресекает сопротивление зубами. Клыки впиваются в её плечо, и она визжит от боли. Используя плечо как точку опоры, он добирается до горла, и она уже лежит на спине, вверх брюхом. Его контроль гарантирует, что он никогда не прокусит её кожу.
Она не шевелится, лишь скулит с каждым вдохом. Откидывает голову назад, выставляя горло. Он может убить её в этот момент. Его челюсть смыкается вокруг шеи и не отпускает.
Только после того, как она пролежала неподвижно целую вечность, он медленно дарует ей свободу. Она остаётся на месте и облизывает его челюсть снова и снова. «Ты Бог», — вот что она говорит. Она ползает на животе перед ним, потому что любит.
Они охотятся, и она показывает ему, он – Бог. Она ждёт, пока он не разрешит ей съесть кролика. Он оставляет ей кожу и кости, и она облизывает и сосёт их.
Она удовлетворена.
Я проснулась в серых сумерках. Волчица не желала уходить, цепляясь за моё сознание, и я позволила ей заполнить мой разум, потому что её инстинкты лучше моих, особенно когда дело касается Альфы.
Она лежит голая в логове, прикрытом кучей земли. Именно здесь, выспавшись, Альфа сбрасывает свою волчью шкуру. Он стоит перед ней обнажённый и возбуждённый. Он кусает её ухо, облизывает подбородок, сосёт горло и взбирается наверх, раздвигая её ноги. Она стонет и впускает его, и он медленно и нежно продвигается внутрь. Ради этого она и живёт — его внимания, его обожания.
Он шепчет ей на ушко:
— Я буду заботиться о тебе, и тебе никогда не придётся расти. Понимаешь?
— Да. О, да
Он кончает, прижимая её к земле, она льнёт к нему и исчезает. Я снова становлюсь собой.
Прерогатива Альфы — он имеет в стае кого угодно и когда угодно. Одна из льгот положения. Одна из причин, почему я таю от него. Стоит ему только войти в комнату, и я становлюсь горячей и возбуждённой, и ради одного его прикосновения готова сделать все что угодно. Вдыхая его аромат и аромат других волков, я чувствую себя дикой.
Я обвилась вокруг него, и он прижал меня к себе. Мой защитник.
Мне нужна стая, потому что я не могу защитить себя. В дикой природе волчат учат охотиться, бороться. Но никто меня ничему не учил. Карл хотел, чтобы я зависела от него. Никто не ждёт, что я буду самостоятельно охотиться или помогать защищать стаю. У меня нет обязанностей, пока я подчиняюсь Карлу. Пока я остаюсь «волчонком», он будет заботиться обо мне.
На следующий день, в студии, я шугалась каждой тени. Я вздрагивала и оборачивалась при каждом шорохе. Свет божий на улице, а я не могла отделаться от впечатления, что сейчас через окно залезут вампиры, придя по мою душу.
Я не думала, что кто-нибудь воспримет шоу настолько Серьёзно. Да я половину эфира отшучиваюсь.
Если Артуро действительно хочет, чтобы я покинула шоу, и я ослушаюсь, то возникнут проблемы. Я не знаю, какие именно, но они меня затронут. В следующий раз Артуро и его закадычные друзья могут не потрудиться обратиться к Карлу как к посреднику. Он выскажет свою жалобу прямо мне. Я шла, мечтая обзавестись глазами на затылке. И по бокам. Как же тонка грань между осмотрительностью и паранойей.
Карл не всегда будет рядом, чтобы позаботиться обо мне. К примеру, он не сможет придти ко мне на работу.
Я нашла Мэтта, звукооператора шоу, когда он возвращался с ужина. Одна из привилегий моего новообретенного успеха: рекламу в нужное время включаешь уже не ты. Мэтт — спокойный, немного отрешённый парень, и он тоже получил работу на радиостанции, пройдя здесь практику. Я всегда думала о нём как о друге, который выполнит всю нужную тебе работу.
— Эй, Мэтт… ты случайно не знаешь хорошего учителя по самообороне?
Глава 3
— Я Китти Норвиль, и вы слушаете «Полуночный час», шоу, где не боятся темноты и обитающих в ней созданий. Сегодня наш первый звонок из Окленда. Мари, привет.
— Привет, Китти. Спасибо, что приняла мой звонок.
— Пожалуйста. У тебя есть вопрос?
— Ну, у меня есть одна проблема.
— Хорошо, выкладывай.
— Это касается моего господина. Ну, по большей части у меня нет жалоб. Понимаете, он действительно сексуален и богат. У меня уйма плюшек: брендовая одежда, драгоценности и все такое. Но… меня беспокоит парочка вещей.
Я вздрогнула.
— Мари, давай сразу внесём ясность: ты человек?
— Да.
— И ты добровольно покорилась вампиру как его человеческая слуга?
— Ну, да.
Не она первая…
— И теперь ты недовольна …
— Я всё не так себе представляла.
Конечно, и в этом вопросе Мари не первопроходец.
— Дай угадаю. Он пьёт намного больше крови, чем ты думала. Он заставляет тебя убираться после своих кровавых оргий?
— О, нет, с кровью у меня нет проблем. Просто, ну… ему не нравится шея. Он предпочитает пить из моего бедра.
— И ты недовольна? У тебя должно быть прекрасные бёдра.
— Я думала, будет шея. Во всех историях речь шла о шее.
— Согласно некоторым легендам вампиры вырывают сердце у своих жертв и выдавливают из него кровь. Будь благодарна, что тебе такой не попался.
— И он не носит шёлк.
Что я могу сказать? У бедной девочки рухнули иллюзии.
— Он заставляет тебя есть комнатных мух?
— Нет…
— Мари, если ты озвучишь свои желания как просьбу, а не требование — только вложи в просьбу всю душу — твой господин может ещё тебя удивит. Купи ему шёлковую рубашку на день рождения. Лады?
— Хорошо. Я попробую. Спасибо, Китти.
— Удачи, Мари. Следующий гость. Пит, ты в эфире.
— Я оборотень, пойманный в ловушку человеческого тела.
— Как я понимаю это метафора.
— Нет, я Серьёзно. Я пойман в ловушку.
— О? Когда ты в последний раз менял форму?
— В этом-то и дело. Я никогда не менял форму.