— Почему, Сандра? — спросил он лишь чуть-чуть заинтересованным тоном.
— Мне жаль, что так вышло, — ответила она без сожаления в голосе, — но ты представлял угрозу для моего хозяина. Почему ты не отправился домой, как я тебя просила?
У шефа отдела особых проектов пропал к ней весь интерес: выронив пистолет из слабеющей руки, он повернулся к Сэту.
— Я вспомнил… — проговорил он едва слышно. — Я понял… Я знаю кто ты…
Критично оглядев его рану, Саймон Сэт покачал головой и произнес довольно искренне:
— Боюсь, что ты умрешь с этим знанием.
— Знаю… Я уже вижу её… Она стоит за моей спиной… Ледяное дыхание холодит мне шею… Но я хотел тебя попросить… Пожалуйста, не убивай её! Чтобы ты не задумал, не убивай мою дочь!
— Не беспокойся. Я не убиваю людей…
При этих словах, напряженное лицо отца Сандры приобрело умиротворенное выражение. Кожа разгладилась, и даже глубокий крестообразный шрам практически исчез с его щеки. Он закрыл глаза, зашатался и упал раньше, чем Сэт докончил свою фразу:
— По крайне мере своими руками…
— Хозяин? — подошла к нему Сандра, убирая оружие в кобуру.
— Займись телом.
— А вы?
— Мои планы развеялись подобно туману в солнечный день. Этот город не спасти изнутри. Я отправляюсь домой.
— Хозяин, — испуганно произнесла она, — мы еще увидимся?
— Разумеется. Совсем скоро.
Сандра кивнула, мир стал стремительно темнеть и недавно смертельно раненый Саймон Сэт открыл глаза…
Лежа с закрытыми глазами, он слушал мерный скрежет точильного камня проходящего по лезвию меча туда-сюда.
Вжик-вжик.
Вжик-вжик.
Еще он слышал слабое потрескивание костра, и нос улавливал запах чего-то вкусного — возможно даже каши из настоящих злаков.
Впрочем, сила аромата не имела такой власти, чтобы заставить его подняться. Даже ведущийся неподалеку разговор незнакомцев, казался сейчас нестоящим того, чтобы к нему прислушиваться. И дело было даже не в том, что у Сэта ломило все тело, и его кости будто горели…
— Эй, ты здесь? — произнес он мысленно.
— Эй? — переспросил голос, звучащий в голове. — Обращайся ко мне Безымянный — знание моего истинного имени сейчас может быть тебе вредно.
— Мне снился сон, — сказал Сэт, точно не слыша. — Будто Сандра — моя кукла. Чтобы меня защитить, она убила собственного отца…
— Вполне возможно, что это не сон. Вероятно, воспоминания начинают к тебе возвращаться.
— Но это явный бред. Как можно превратить человека в куклу, тем более, если это агент СБГ?
— Тем паче, это объясняет, почему она точит на тебя зуб …
— И что теперь?
— О чем ты говоришь?
— Что теперь мне делать? Я выяснил природу и предназначение тумана: то, что убило моего отца, то, что погубило мою мать, сестру и брата — создало Правительство. И я, будучи разумным человеком, не могу его обвинять — оно создало туман как краеугольный камень системы. Благодаря ему, люди в этом Городе продолжают идти путем прогресса. Они сохранили тот образ жизни, к которому человечество шло на протяжении тысячелетий. Благодаря туману — общество не скатились до средневековья или вовсе в первобытный строй.
Туман — проклятье, но и благо. Зная это, мои мечты избавить от него Город, кажутся теперь нелепыми. Мне не от чего его спасать. Я потерял свою цель.
— И в чем проблема?
— Ты не понимаешь? Только что я дрался за свою жизнь, не имея никакого шанса на победу. Я дрался даже будучи израненным, оглушенным, истекающим кровью: я испытывал такие муки, какие редко доводится кому-либо испытать — любой на моем месте сдался, только для того чтобы их прервать. Сейчас я вспоминаю, как отражал удары и сыпал и ломая собственное тело, сыпал ими сам; не слыша ничего кроме звона и почти не видя из-за заливающей глаза крови я стоял хотя должен был упасть.
Сейчас я вспоминаю это — и меня начинает тошнить. Я будто находился в ледяной воде и каждое движение, каждый вдох давался с неимоверным трудом… Но я продолжал драться не обращая внимания на новые раны и на постоянно усиливающуюся боль, я не падал только потому, что эта жалкая жизнь имела смысл. Будучи мальчишкой с зелеными глазами, я клялся, что обязан спасти людей, изменив этот Город. И я поверил себе, я внушил — что это и есть цель моей жизни. Но теперь… Знаешь, я не хочу жить. Не хочу открывать глаза.