К экрану компьютера была прилеплена записка, в которой сообщалась, что мой утренний прием отменяется и через час заедет офицер полиции. На секунду у меня подкосились ноги. Я тотчас же представила себе брата, запертого в камере предварительного содержания, каким видела его в последний раз. Тогда он сыпал проклятьями в адрес любого, кто осмеливался задать ему вопрос или даже предложить чашку чая. Потом вспомнила, что на этой неделе мое имя стоит в расписании дежурств городской полиции, и мой пульс снова пришел в норму.
Электронный почтовый ящик был забит новыми сообщениями: приглашение выступить в апреле на заседании Британского общества психотерапевтов, восемь направлений от терапевтов, десятки рассылок от фармацевтических компаний, предлагавших безумные взятки. По идее, следовало просмотреть истории болезней, но мой взгляд то и дело обращался к окну. Небо было белым и по-январски тоскливым, но вид из окна оставался все таким же потрясающим. Вокзал у Лондонского моста напоминал игрушечную железную дорогу, куда постоянно прибывает и откуда отъезжает около десятка поездов. Чуть восточнее, изгибаясь под Тауэрским мостом в направлении Кэнери-Уорф, несла свои бурые воды Темза. На крышах банков светились красные огоньки, а ниже банковские служащие мухлевали с деньгами. В противоположном направлении вдоль реки теснились ряды офисных зданий высотой почти с собор Святого Павла. Для девушки из пригорода это самое шикарное зрелище в мире.
Вскоре после десяти по коммутатору сообщили, что в приемной меня дожидается посетитель. Спустившись на первый этаж, я увидела возле входа необъятного мужчину в светло-сером костюме. На расстоянии он казался абсолютно круглым.
– Доктор Квентин? – Для человека столь внушительных габаритов он приблизился ко мне с поразительной грацией. – Старший инспектор Дон Бернс из полицейского управления Саутварка. Спасибо, что уделили время.
У него странный говор – смесь простонародного диалекта Южного Лондона и утонченного эдинбургского. Из-за толстых стекол очков в черной оправе на меня смотрели маленькие, но пытливые глаза, а круглое бледное лицо напоминало луну.
Я ответила вежливой улыбкой, но меня так и подмывало напомнить этому Бернсу, что у меня нет выбора. Наше отделение обязано помогать полиции в проведении медико-психологических экспертиз. Считалось, что любую другую работу, сколь бы важной та ни была, можно отложить на потом.
Мы вместе вышли на автостоянку, где старший инспектор в течение нескольких минут пытался втиснуться между сиденьем и рулем грязноватого синего «Мондео». Салон вонял затхлым кофе, фритюром и табачным дымом. Должно быть, по пути ко мне инспектор заехал подкрепиться в «Макдоналдс», после чего наспех курнул.
– Вы могли бы и не заезжать за мной. Я и сама пришла бы в участок, – заметила я.
– Мы поедем не туда. Я отвезу вас в другое место.
И Бернс покатил на юг, чертыхаясь себе под нос в адрес потока машин на Боро-Хай-стрит. Похоже, что, следя за дорогой, он забыл о моем присутствии и вспомнил лишь на набережной.
– Старший инспектор уголовного розыска. Это ведь высокий чин, верно? – спросила я.
Бернс по-прежнему не сводил глаз с дороги.
– Не очень. Я отвечаю за безопасность в моем районе.
– Большая ответственность. Неужели никто из ваших подчиненных не мог заехать за мной?
– Я никому не хотел это поручать, – ответил Бернс. Мы проехали мимо электростанции в Баттерси, похожей на опрокинутый вверх ножками гигантский бетонный стол. – Мы едем на встречу с Моррисом Клеем. Слышали о таком?
– Краем уха. Он, кажется, кого-то убил?
– Верно, – хмуро подтвердил Бернс. – Четыре года назад в Бермондси проститутку по имени Джинни Андерсон. Завтра выходит из Уэндвортской тюрьмы на свободу. Какой-то ушлый адвокат сумел ровно наполовину скостить ему срок.
– На каком основании?
– На том, что якобы нет надежных улик, – вздохнул Бернс. – Полная чушь. Ему удалось убедить судью, что у Клея якобы были трудности с обучением.
– Но на самом деле все не так?
– Нет, конечно. – Бернс со злостью посмотрел на дорожную пробку впереди. – Этот скользкий ублюдок притворяется дурачком, но на самом деле водил нас за нос. Хочу проверить, насколько зорко придется за ним следить.
– Похоже, он не из числа ваших любимчиков.
– Точно. Этот Клей – хитрюга еще тот. – Бернс сердито щелкнул индикатором, будто хотел вырвать его с корнем и вышвырнуть в окно. – Хотите знать, с кем водила дружбу его мать?
– Хочу. И с кем же?
– С Рэем и Мэри Бенсон.
Я не сразу нашлась с ответом. Слышала о Бенсонах: один мой друг из муниципальной клиники Модсли был психологом-консультантом по этому делу. Рэй и Мэри несколько месяцев оставались главной пищей многих таблоидов. Фото убитых ими девушек украшали первые полосы всех газет, словно они кинозвезды. Некоторых нашли зарытыми во дворике принадлежавшего Бенсонам хостела, рядом с Саутварк-Бридж-роуд. Еще одну обнаружили в саду, другую в дымовой трубе, еще нескольких – на пустыре. Любой, кто в те дни читал газеты или смотрел телевизор, знал – причем больше, чем хотел, – о любимом занятии этой омерзительной парочки.
Тем временем в окне машины показался парк Уэндворт-Коммон. Как обычно, по дорожкам прогуливались мамаши с колясками. По периметру парка нарезали круги любители бега трусцой, не имея, видимо, никаких других дел.
– Вам доводилось бывать в Уэндворте? – поинтересовался Бернс.
– Не имела удовольствия.
– Настоящий рай, – пробормотал старший инспектор. – Полторы тысячи гавриков, сидящих на всех мыслимых видах наркоты.
Тюрьма являла собой странный гибрид готического замка и викторианского работного дома. Замызганные окна, а ворота такие огромные, что в них без труда проедет фура. Здание почти заслоняло небо.
– Добро пожаловать в самую большую каталажку Англии. – Бернс небрежно взмахнул на входе удостоверением, и дежурный охранник жестом пропустил нас на территорию.
В комнату для допросов вел коридор длиной едва ли не в милю. Когда-то давным-давно потолок и стены здесь были белыми. Вскоре я пожалела, что не надела утром чего-то попроще. Юбка была слишком узкой и стесняла движения, каблуки щелкали по выложенному плиткой полу, как кастаньеты. По лицу моего спутника градом катился пот.
– Этого подонка сейчас держат в Онслоу, – пыхтя, пояснил Бернс, – ради его же собственной безопасности. Завтра этот типчик получит не слишком-то много пожеланий доброго пути.
– Как он убил эту девушку? – уточнила я.
– Это невозможно описать нормальными словами, – ответил Бернс и вытер лицо большим белым носовым платком. – Короче, он трахнул ее и…
– Между ними что-то было?
– Боже упаси, нет, – Бернс был потрясен моим вопросом. – Этот тип утверждает, что, мол, они были любовниками, но вы сами увидите, что он врет.
– Да, будет интересно взглянуть.
Бернс мясистым указательным пальцем подтолкнул очки выше к переносице.
– Кстати, она была чем-то похожа на вас, – взгляд старшего инспектора задержался на мне. – Миниатюрная, зеленые глаза, светлые волосы до плеч.
– Хотите сказать, я в его вкусе?
– Боюсь, да.