Трахнутый наклонился и, взяв меня за руку, несколько раз сильно тряхнул.
— И все равно мы рады, что ты не перетрусил и сделал все как надо, — сказал он.
— Только не надо меня благодарить. Я сделал то, что обязан был сделать.
Трахнутый несколько мгновений размышлял, потом потрогал нос и небрежно собрал свои спутанные космы в «конский хвост». Стянув их резинкой, он снова посмотрел на меня.
— Ты знаешь, что это такое? — спросил Трахнутый и, закатав рукав, показал мне татуировку, изображавшую легендарного Ульстерского Пса — ирландского героя Кухулина. Правда, этот Кухулин почти не напоминал знаменитый памятник, стоящий в Дублине перед Главным почтамтом. Татуировка Трахнутого явно была сделана в тюрьме, сделана плохой иглой и самодельными чернилами, да и мастер, похоже, не отличался особыми способностями. Немного лошадиное лицо и чересчур пышные волосы делали Кухулина похожим на английскую королеву, что для Трахнутого — ярого республиканца и антимонархиста — было равносильно оскорблению.
— О чем это тебе говорит? — снова спросил Трахнутый, показывая на татуировку.
Я не смог удержаться.
— Это, случайно, не королева Елизавета? — спросил я.
— Что ты несешь, черт побери?! — мгновенно взъярился Трахнутый.
— Я — ничего. Просто это лицо немного напоминает мне ее величество — впрочем, как и любого другого члена королевской семейки. Всем известно, что царствующих особ у нас разводят словно лошадей, поэтому нет ничего удивительного в том, что все они похожи друг на друга. Постой-постой, может, это королева-мать?..
Трахнутый буквально кипел от ярости, и я испугался, что зашел слишком далеко. Отпустив мою руку, он прошипел:
— К твоему сведению, придурок, это Кухулин, герой «Похищения», Ульстерский Пес, самый знаменитый ирландец со времен Финна Маккула. Откуда ты явился, приятель? Похоже, что не из Каррикфергюса, а из какой-то глухой деревни, раз ты даже этого не знаешь!
— Извини, я не имел в виду ничего обидного. Просто я не очень силен в истории, — сказал я.
— Я вижу, — мрачно ответствовал Трахнутый и, допив пиво, снова наполнил бокал из кувшина.
— Неужели в школе вы не проходили «Похищение быка из Куальнге»? [34] — спросил он после долгой-долгой паузы.
— К сожалению, нет, — сказал я.
— Ах да, я и забыл: ты говорил, что рано пошел работать. Наверное, тебя выгнали за то, что ты совсем не учил уроков.
— Читать и писать я умею, что еще надо? — ответил я довольно резким тоном, давая понять, что и моему терпению тоже есть предел.
Еще пару минут мы сидели молча. Трахнутый пристально смотрел на меня и качал головой. Я, напротив, сделал безразличное лицо и вплотную занялся своим пивом.
Но постепенно гнев Трахнутого остыл. Взглянув на меня, он внезапно расхохотался.
— Ты прав, дружище, татуировка хреновая! — сказал он.
Чувствуя, что напряжение между нами ослабло, я тоже позволил себе рассмеяться.
— Да нет, ничего, — сказал я.
— Хреновая! — продолжал стоять на своем Трахнутый. — Парень, который ее делал, неплохо расписывал стены, но тонкая работа оказалась ему не по плечу. Он все испортил.
— Я тоже пошутил насчет королевы. Я видел памятник на О'Коннел-стрит и сразу понял, что это Кухулин.
— Разыграл меня, значит, дерьмо несчастное? — восхитился Трахнутый, и на его лице появилась широкая привлекательная улыбка.
— Немножко, — признался я.
— Надо с тобой поосторожнее, Шон. Ты не такой простак, каким кажешься, да? Ладно, хватит об этом... Давай поговорим о чем-нибудь другом. Я и так расстраиваюсь из-за этой дурацкой татуировки.
— Ты любишь музыку? — спросил я первое, что пришло мне в голову.
— Нет. Не особенно.
— А чем ты обычно занимаешься в свободное время?
— Люблю тотализатор. А ты? — спросил Трахнутый, и я вспомнил, что он вырос возле ипподрома «Даун Ройял». Может, мне удастся завоевать его доверие, если я заговорю о скачках?
— У меня не было особенных возможностей заняться чем-то в этом роде, но время от времени я был не прочь поставить на лошадок пятерку-другую, — сказал я. — Мне нравятся скачки.
— Правда? А что тебе больше по душе — «гладкие» скачки или скачки с препятствиями?
— «Гладкие», конечно, — ответил я без колебаний. — Ведь стипль-чез — это чистая лотерея. Любой пижон может выиграть Большой национальный приз, а попробуй-ка одержать победу в Дерби или в Тройных испытаниях! Это уже настоящее искусство.
Трахнутому мой ответ явно пришелся по душе.
— Ты абсолютно прав, Шон, — с чувством сказал он. — Раньше я часто ездил на Челтнемский золотой кубок и иногда на Дерби. Однажды я даже побывал в Аскоте. Поразительно, но полиция даже не обыскивает тех, кто приезжает посмотреть на скачки. А ты говоришь — королева!.. Чем хочешь клянусь: если бы я захватил с собой чертов револьвер, я бы мог перестрелять половину британского правительства!
Он сделал небольшую паузу, дожидаясь реакции на свои слова. Я, разумеется, не колебался.
— И половина населения Земли сказала бы тебе спасибо, — сказал я, и Трахнутый снова улыбнулся. Его большие серо-голубые глаза утратили всякую холодность, и в них засветились признательность и искренняя симпатия.
— К сожалению, тогда я не мог этого сделать. У меня не было... полномочий. Честно говоря, у меня возникли кое-какие проблемы с теми типами, которые теперь задумали устроить хреново перемирие, так что в конце концов мне пришлось покинуть Страну Отцов и перебраться в Америку.
— Серьезные проблемы? — спросил я. Мне хотелось проверить, насколько Трахнутый готов доверять мне после первой встречи.
— Ну, коли ты спрашиваешь... Меня здорово подставили. С самого начала меня оклеветали!.. Я ничего не смог доказать, и мне вынесли приговор, а потом выставили из Ирландии под зад коленом и велели никогда больше не возвращаться, — с горечью проговорил он, и его лицо побледнело от гнева.
Я дал ему немного покипеть, прежде чем задал следующий вопрос. История о том, как Трахнутого «подставили», была мне хорошо известна, но я хотел знать, как много он согласен рассказать.
— Но за что? — спросил я.
— Ты слышал что-нибудь о Корки Кохрейне?
— Да. Это командир ИРА в Южном Армаге. О нем многие слышали. Сейчас он, кажется, в тюрьме.
— Ну да, мало кто не знает этого типа! Впрочем, дело не в нем. Пока он сидел, я стал встречаться с его бывшей женой. Они развелись, как ты знаешь, так что все было законно. Законно и честно. Мы даже не особенно скрывались. И вот однажды ночью меня разбудили какие-то ублюдки и отвезли домой к Корки. Там меня ждали два его брата. Эти сволочи здорово отделали меня рукоятками пистолетов якобы за то, что я изнасиловал жену Корки. Не стану сейчас распространяться о подробностях. Короче говоря, мне предложили уехать в Америку или в Англию, иначе однажды меня найдут с пулей в затылке.
— О господи!..
— Именно так все и было. Клянусь.
— И тогда ты переехал сюда и начал работать на Джерри?
— Нет, приятель, я начал работать с Джерри. Разница небольшая, но весьма существенная, — сказал Трахнутый.
— Понятно, — кивнул я.
В дальнем конце зала я заметил Джерри и Джеки, которые возвращались из туалета. Они о чем-то горячо спорили на ходу. У Джерри на лице застыло обиженное выражение; Джеки продолжал горячиться. Судя по его жестикуляции, они обсуждали какое-то спортивное событие, каратистский боевик или еще какую-то ерунду, в которой Джеки мнил себя специалистом.
— ...Поверь мне, — донесся до меня голос Джерри, — я знаю, что говорю! Солонину привозят в Ирландию из Бразилии или из Аргентины!
— Еще святой Патрик питался солониной, капустой и картофелем, — настаивал Джеки. — Именно поэтому мы едим все это в День святого Патрика!
— Это маловероятно, потому что картофель родом тоже из Южной Америки. До семнадцатого века в Ирландии он был совершенно неизвестен, — возразил Джерри, подходя к нам и усаживаясь на свое место. При этом он и Трахнутый обменялись быстрыми взглядами, смысл которых мне истолковать не удалось.
34
«Похищение быка из Куальнге» — центральная сага Уладского цикла, одного из четырех больших циклов, составляющих сохранившуюся ирландскую мифологию.