Эндрюс промолчал.
- Не бойтесь. Я слишком слаб. К тому же, у меня нет молотка.
Эндрюс постучал в дверь, и они вошли.
Юнгер в белом тюрбане из бинтов восседал на подушках. На стеганом покрывале перед ним лежала закрытая книга. Он смотрел за окно, в сад.
- Доброе утро, сукин ты сын.
Юнгер обернулся.
- Прошу.
Мур вложил в приветствие всю злобу, накопившуюся в душе, и теперь не знал, что еще сказать. Он уселся на стул возле кровати, достал трубку и, вспомнив, что не захватил табак, принялся ковырять в чашечке ногтем. Эндрюс и санитары делали вид, будто не смотрят на него.
Мур сунул в рот пустую трубку и поднял глаза.
- Мне очень жаль, - сказал Юнгер. - Ты способен в это поверить?
- Нет.
- Она - это будущее. Я вбил в ее сердце кол, но все же она не мертва. Врачи говорят, она выздоровеет. Она будет красивей, чем прежде. - Он вздрогнул и потупился.
- Если для тебя это послужит утешением, знай, - продолжал он, - что я страдаю и буду страдать всю жизнь. Нет на свете гавани для моего "Летучего голландца". Я буду плыть на нем, пока не умру среди чужих людей. - Жалко улыбаясь, он посмотрел на Мура. - Ее спасут! Она будет спать, пока врачи не подготовятся к операции. Потом вы соединитесь навеки, а я... я буду скитаться. И уже никогда не окажусь на твоем пути. Желаю счастья. И не прошу прощенья.
Мур встал.
- Сейчас нам не о чем говорить друг с другом. Но когда-нибудь мы вернемся к этой теме.
Возвращаясь в свою палату, он подумал, что так ничего и не высказал Юнгеру.
- Перед Кругом стоит этический вопрос, и отвечать на него придется мне, - сказала Мэри Мод. - К сожалению, он поставлен правительственными юристами, поэтому, в отличие от многих других этических вопросов, от него нельзя уклониться.
- Он касается Мура и Юнгера? - спросил Эндрюс.
- Не только. Он касается всего Круга, хотя возник он в результате этого конфликта.
Она указала на журнал, лежащий перед ней на столе. Эндрюс кивнул.
- "Вот, агнец Божий", - прочитала она заголовок редакционной статьи, рассматривая фотографию члена Круга, распростертого на полу в церкви. Нас обвиняют, будто мы плодим психопатов всех мастей, вплоть до некрофилов. Тут есть еще один снимок. Мы до сих пор не выяснили, кто его сделал. Здесь, на третьей странице.
- Я видел.
- От нас требуют гарантий, что впредь член Круга, покидая стены
Обители навсегда, не утратит свойственной ему фривольности и не впадет в глупую патетику.
- Но ведь это случилось впервые.
- Разумеется. - Она улыбнулась. - Обычно нашим бывшим питомцам хватает такта потерпеть несколько недель, прежде чем их поведение становится антиобщественным. Все они отличаются полной неприспособляемостью к окружающему миру. На первых порах она не так дает себя знать благодаря их богатству. Но этот случай, - она снова показала на журнал, - позволил недоброжелателям упрекнуть нас, что мы либо выбираем не тех людей, либо недостаточно хорошо проверяем состояние их здоровья, прежде чем расстаться с ними. И то, и другое - нелепо. Первое - потому что собеседования провожу я, а второе - потому что нельзя ожидать от человека, сброшенного с небес на землю, что он сохранит свое обаяние и душевное равновесие. Это невозможно, как бы мы его ни натаскивали.
- Но Юнгер и Мур были вполне нормальны и никогда не сводили между собой тесного знакомства. Правда, после того, как их эпоха ушла в историю, они встречались немного чаще, и оба были очень чувствительны к переменам. Но это проблема всего Круга.
Эндрюс промолчал.
- Я пытаюсь подвести тебя к мысли, что этот инцидент - обычная ссора на почве ревности. Я не могла его предвидеть, поскольку любовь женщины непредсказуема. Переменчивый век тут ни при чем. Или я не права?
Эндрюс не ответил.
- Следовательно, проблемы как таковой не существует, - продолжала Дуэнья. - Мы не выгоняем за порог наших домочадцев. Мы просто переселяем в будущее здоровых, одаренных, обладающих вкусом людей нескольких поколений. Единственная наша ошибка в том, что мы не учли извечной проблемы любовного треугольника. Между двумя мужчинами, увлеченными красивой женщиной, всегда возникает антагонизм. Ты согласен?
- Он верил, что умирает на самом деле, - сказал Эндрюс. - У меня не выходит из головы, что он не имел никакого представления о Всемирном Кодексе.
- Это пустяки, - отмахнулась Мэри Мод. - Ведь он жив.
- Видели бы вы его лицо, когда его привезли в клинику.
- Лица меня не интересуют. Слишком уж много я их повидала на своем веку. Давай лучше подумаем, как бы нам решить эту проблему к вящему удовольствию правительства...
- Мир так быстро меняется, что мне скоро самому придется к нему приспосабливаться. Этот бедняга...
- Некоторые вещи остаются неизменными, - возразила Мэри Мод. - Но я догадываюсь, к чему ты клонишь. Очень умно. Мы наймем группу независимых психологов. Они проведут исследования, придут к выводу, что наши люди недостаточно приспособляемы, и порекомендуют нам один день в году отвести психотерапии. Никаких Балов: каждый отдыхает сам по себе. Днем - прогулки, легкие физические упражнения, общение с простыми людьми, необременительные для психики развлечения. Вечером - скромный ужин и танцы. Они полезны снимают напряжение. Я думаю, такой вариант устроит все заинтересованные стороны, - закончила она с улыбкой.
- Наверное, вы правы.
- Разумеется, права. Наши психологи напишут несколько тысяч страниц, ты добавишь к ним две-три сотни собственных, суммируешь данные исследований и, вместе со своей резолюцией, представишь отчет совету попечителей.
Он кивнул.
- В любое время. Это моя работа.
Когда он ушел, Мэри Мод натянула черную перчатку и положила в камин полено. Настоящие дрова с каждым годом дорожали, но она не доверяла современным отопительным устройствам.
За три дня Мур оправился настолько, что врач разрешил ему лечь в "бункер". "Боже, - подумал он, когда снотворное погасило его чувства, какие еще муки ждут меня после пробуждения?"
Впрочем, одно Мур знал наверняка: даже если он проснется в Судный День, его банковские счета будут в полном порядке.
Пока он спал, мир шел своей дорогой...