Читать онлайн "Кладбищенские песни (СИ)" - Аникин Дмитрий Владимирович - RuLit

I. НА СМЕРТЬ Л.

Кто способен любить

больше часа в день,

телесами шутить

кому так не лень,

чья тугая плоть

так больна тобой,

чья дурная хоть

кровь темнит собой,

желчь кипит,

мозг смердит,

рот

какие проклятья, как нежно

выговаривает, кому говорит, –

пиздит!

Нечестиво твое колдовство

и власть твоя. И мое естество

не выдержит ничего

омерзительно твоего –

останется мокренько от него.

Чего

ждешь, бля?

Давай, клади

на меня заклинаний твоих сколько есть,

всади

в мозг, в печень!

И за что мне такому такая честь –

извиваться весь,

из кожи вон лезть?

Звезды ты с неба, блядь, своди,

покойников своих выводи

с могил их, а я те кто?

цель волхований?

гусь ауспиций?

жертва Трехлицей?

А так и так знобит –

выживу ли я, если еще не убит?

Ох и не любишь меня, больше кого еще,

ох, преследуешь, всяко берешь в расчет.

Кто я тебе, еще раз спрошу?

Знаю. И никуда я тебя не отпущу –

тут стою, свищу,

потому что так сам хочу.

Я добра не жду

и сам никогда, никому не платил добром,

я тих, пьян иду

в твой проклятый, постылый – он где тут? – дом,

на краю у забора.

А, так, значит, и ты мертва.

Ссохлась, свалялась, как пакля стала

на тебе мурава-трава.

……………………………….

………………………………

Приготовляю плоть свою

для твоих затей,

брюхо мне вспороть,

от богов вестей

ждать, держать тепло

мое, жать в руках

будешь.

Я готов тебе

все сказать и так

и без врак дать знак.

Ты умна, черна,

а я вчетверо-то умней, черней,

слушай – на

од моих! – и от них бледней.

Будущее, прошлое – всё во мне,

правильное, неоплошное,

незаполошное гадани-е,

знание мое тошное,

последнее,

слово мое неложное –

о тебе,

слово мое последнее в ворожбе.

……………………………………

Будешь ты ворожить,

следы порошить,

отваживать, сколько сил есть,

смерть – а уже ей дала,

от нее понесла.

Я не жертва те,

ты не жертва ей –

будешь в темноте

ласковой, моей.

Осторожно тронь,

ишь, чисто огнь

мысли мои,

искры, рои –

а надо, так льда холодней.

Знаю путь твой долгий,

чуть ли не от амеб,

всякие кривотолки

судеб и кто как ёб,

кому ты чего рожала,

чтоб продолжать себя.

Ты миру не задолжала,

хватит ему тебя –

……………………………

в живых, в мертвых

держать, портить.

Я колдую тоже,

но медленней и верней,

но тише и строже,

но то, что подвластно мне, –

все до конца подвластно,

не дернется никуда.

То, что дано поэту, то изначально так,

во всех отраженьях мира,

искаженьях его вполне

сохраняется, без урона.

Дар – неразменный рубль,

хорошеет только

от каждого оборота.

В жилу, в жилу идет работа.

Дрогнут стихии,

тебя отпустят,

челюсти могильи

с грохотом, хрустом

широко распахнутся –

вон ступай! Ворон, грай!

Заклинаю смерть твою:

сгинь, сгинь, сгинь,

с тела бела сойди прочь синь;

восстановись в прелести, в силе вся.

На смерть твою сонеты мои

так потряхивают кости твои,

что встаешь жива, бледна

со дна смерти, как с ложа сна.

Железо какое в золото,

корежа в огнях багровых,

перегоняем, а, с тобой?

Свинцовость какую, ртутность

насилуем, а, родная?

Все они поддаются,

куда им течь, жечь, деваться,

если за дело взЯлись

такие-сякие умники,

по-всякому расстарались?

Философский, бля, будет камень,

а не твой гранит надмогильный,

порченный двумя датами –

небытия, бытия утратами.

Всю вынуть смертность из тебя

сумею – погляди:

вот исчезают память, пол,

вот пусто впереди,

вот страха нет; взмахни крылом,

предивный андрогин, –

мелькнет тень в месте нежилом

под сению осин.

Предстань у ямины пустой,

в твоих чертах лица –

мои черты, ее черты

начала и конца.

О зверь, бог страшной красоты,

всеобщей полноты!

Будь сукой, всегда оставайся в живых,

предательницей, ни своих, ни чужих

не ставящей в грош, будь, не верящей в плен

слов трудных, обетных, в значенье измен.

Стань, всех пережившая (кто возразит

из тех, кто был твой, кто в могилах зарыт?),

стань чистой, безгрешной – угодно тебе,

стиль переменив, так предаться судьбе.

Что спросишь у зеркала – знаешь сама,

что в области духа ли, тела, ума

полным-полно равных и краше, умней,

но нет, к кому тянет подлей и сильней

страсть страшная. Жало в растленную плоть

принять мне забава – устанешь колоть,

я не из таковских, чтоб сдохнуть на раз

под взглядом раскосым прекраснейших глаз.

Я сам – клЕйма ставить куда? Здесь и здесь –

от хуя до темечка, дО ног – я весь

в отметинах, шанкрах, вот видишь, я – твой,

укрой же меня своей юбкой, укрой

от всякой судьбы, жизни-смерти, не дай

меня никому, в никакой ад их, рай.

Кто нужен? Подельник, любовник ли, муж? –

На все роли гож я, на все дела дюж.

III

Укрой, укрой, небо,

белым и легким –

белое затемни,

легкое отяжели.

Грянь!

В землю водою прянь!

Вода, вспыхни,

о вОздухи обожгись;