Невидимые часы почему-то донельзя испугали Ириску, и она вернулась. Звуки притихли. Кусты перестали чернеть, наполняясь зеленоватым сиянием, перед которым меркла даже Луна, у которой крыша далёкого дома отгрызла нижнюю половину.
Ириска никогда не видела столько кошек. Вернее, она могла только догадываться о них, потому что ночная тьма и колючая проволока веток надёжно скрывали хозяев мрака от Ирискиного взора. Сияние само по себе ничего не выдавало. Протуберанцы призрачного света расплёскивались, как волны болельщиков на стадионе. Поднимаются десять, двадцать людей, а то и полторы сотни, и по трибунам перетекают спазмы азартного восторга. И тот, кто даже не думал вскакивать, уже обнаруживает себя на ногах с бестолково машущими руками и разинутым ртом, откуда несётся истошный нечленораздельный рёв.
Только в кустах колыхался не восторг и не веселье, а ужас. Ужас непонятного. Потому что ждать хорошего бессмысленно.
— Рауль, — прошептала Ириска, — Мы не сможем разделаться с ТАКОЙ оравой. Мы не сумеем даже убежать. А уж биться…
— Утихни, глупышка, — неожиданно голос Рауля прозвучал мягко и ласково.
Казалось даже лениво, словно Ирискиного спутника совершенно не заботила неисчислимая орда, готовая вот-вот броситься на них.
— Зачем нам с ними биться? — рука ободряюще хлопнула по плечу.
Ириска вздрогнула, то ли от испуга, то ли от холода. Но потом тепло пальцев постепенно просочилось сквозь куртку. И сквозь кожу, заползая всё глубже и глубже и убаюкивая волнение и страхи, напряжённо ворочавшиеся в душе. Даже сияние перестало пугать. Теперь оно казалось переливами светомузыки полуночной демонической дискотеки.
— Разве они — наша цель? — рука соскользнула с Ирискиного плеча и обвела вражьи полчища. — Мы пришли за Панцирной Кошкой. Когда отступают тени, Панцирную Кошку чувствуют даже люди. А уж коты и подавно. Мы уничтожили тени. Осталась лишь сама уродица.
— Я её увижу? — прошептала Ириска, сглотнув комок волнения.
— Ты её видела и до этого. Но её прикрывали тени.
Три остроухих головы на кирпичной стене. Три тени. А за ними темнеет что-то неопределённое и страшное. Тени рассеивались, но девочка упрямо ставила их на места. Картинка прошлого. Того, что случилось давным-давно. Когда Ириска не знала про пять главных сторон света. И про спицы, которые их укажут.
— Боюсь, — призналась Ириска. — Боюсь, что не справлюсь с ней. Даже, если рядом будешь ты.
Ну! Ну, скажи же что-нибудь тёплое. Согрей меня в эту мёрзлую мёртвую ночь.
— Это уж не котёнка задушить, — недобро усмехнулся Рауль. — Нам с тобой её не победить.
— Тогда зачем мы здесь? — удивилась Ириска, — Хотим геройски погибнуть?
Пауза затягивалась невыносимо. Чтобы прогнать пустоту, девочка кубик за кубиком принялась строить новую картинку. Перед Ириской предстала крепость, осаждённая врагами. Из-за разбитых каменных зубцов взвивались столбы смолисто-чёрного дыма. Ворота покосились, норовя рухнуть. В оглушительной тишине подползала к замку армия нелюдей. И только в глубине двора тоскливо выла собака, потерявшая конуру, хозяина, щенков, раздавленных горелым бревном, всех разом. Ветер нёс запах гари, и кусочки пепла застревали во всклокоченной шевелюре Рауля. В его руках сверкал длинный меч, а пальцы Ириски сжимали отполированную рукоятку тяжёлого боевого топора. Рауль повернулся к девочке, тряхнул головой, отмахиваясь от трепыхающегося куска тлеющей ткани, и хрипло сказал:
— Про героев помнят, на то они и погибают. А бесцельно дохнут лишь дураки.
Картинка рассыпалась. Когда ничего не понимаешь, то и картинки никакой нет. Вместо неё опять дурманит голову пустота, отнимающая слова и мысли. Только озноб от неминуемого, которое непременно должно произойти. Непременно и прямо сейчас. Словно держишься за оголённый провод, выпустить который не в силах. И где-то в глубине пульсирует жилка беспомощности: "Ну когда? Когда же время сдвинется с места?"
— Тогда кто разделается с Панцирной Кошкой?
— Помнишь, ты назвала Панцирную кошачьей королевой? — Рауль придвинулся совсем близко.
Вместо ответа Ириска просто кивнула.
— А что ты знаешь про королев?
Господи, как трудно заглянуть за пустоту. Заглянуть, чтобы вытащить хотя бы одну мыслишку. Заглянуть, когда тысячи кошек приготовились к броску. Сияние замерло, словно окуталось дымчатым льдом. Кошки ждали. Казалось, что они тоже хотят знать, что ответит Ириска. Так слушайте! Но знайте, если вам не понравится, вы сами напросились!