Глава 3. Столица
К главным воротам Столицы отряд разведки Императорской Гвардии, добрался, уже почти к полудню. Скакали всю ночь, так что лошади держались из последних сил. Пришлось их оставить на попечение прислуги в последнем трактире перед въездом в Столицу. Трактирщик сам настоял на этом и заверил командира отряда, что с лошадьми в его заведении будет все в полном порядке, в чем никто и не сомневался. Не станет же хозяин наживаться, обманывая самый элитный отряд, самого элитного подразделения армии Империи. Тем более, что он сам когда‑то был наемником в Императорской армии, где дослужился до сержанта.
Командира этого отряда он прекрасно знал. Это же сам Ван Дрик, капитан Императорской гвардии, командир отряда гвардейской разведки. В свое время, бывший сержант, немало наслушался легенд и об отряде и о его командире. Сменные лошади, которых трактирщик где‑то добыл, пока гвардейцы, вымотанные не меньше своих коней, обмывались с дороги и ужинали, не шли в сравнение с лошадьми из конюшен гвардии, но вполне позволяли, хоть и не так быстро, преодолеть остаток пути до Столицы.
— Оставьте лошадей в трактире, который возле главных ворот, в том, что называется «У Марфуши$1 — напутствовал их трактирщик — Вот у этой Марфуши и оставьте, а я ей ваших коней дня через два, когда они немного в сознание придут, неспешно пригоню, там их и возьмете.
Капитану Ван Дрику едва исполнилось двадцать семь лет, а заслуг его хватило бы и на пожилого ветерана. Именно он ввел в обязанность приграничным гарнизонам патрулирование вдоль границ Империи и дальнюю разведку на юг малыми отрядами. Только за последний год такая разведка позволила пресечь несколько десятков набегов южных орков и отбить два каравана с рабами, которых угоняли в ханство. Да и сама идея реформирования армии, выделение в ней высокомобильных отрядов, изматывающих противника на пути следования, была именно его заслугой, об этом знала вся армия, как не пытались приписать ее себе придворные «полководцы».
Блестящий гвардейский офицер, еще до тридцати лет занял второе место гвардии по званию. Ученый исследователь, первый меч Империи, уже знаменитый путешественник. Все это делало его живой легендой и в армии и в Столице. Мечта всех столичных красавиц, предмет восхищения молодых офицеров, и притом простой в обращении, без тени зазнайства. Где бы он ни появился, вызывал самое восторженное обсуждение.
Вчера, в гарнизон прибыл личный курьер герцога Балема, министра по делам провинций, с письмом от его сиятельства. Ничего определенно тревожного в письме не было. Но так могло показаться лишь непосвященному в ту систему тайных знаков, которую давно уже выработалась у Ван Дрика с герцогом. Каждый из них мог безошибочно определить истинную ценность сообщения. Потому, полученное письмо и заставило капитана придумать предлог, объясняющий столь срочный марш–бросок отряда разведки в Столицу.
— Господин капитан, что‑то не так у ворот — сказал лейтенант, когда они вышли из чахлой рощицы, шагов за сто до городских ворот.
— Чего это они там толпятся, может помочь страже, как бы ни драка там.
Зрелище и впрямь, открылось весьма живописное. Капрал городской стражи, тщетно пытался поймать девочку, лет примерно десяти–двенадцати, что ему никак не удавалось. Необычайно верткая и ловкая пигалица, совершенно измотала его, уходя из‑под рук в самое последнее мгновение. Наконец он окончательно выдохся и отказался от попыток ее изловить. Остальные стражники, почти всем отрядом, еле удерживали здоровенного мужика, который время от времени предпринимал попытку вырваться и это ему почти удавалось.
На крыше двухэтажного помещения для стражи, стояла огромная рысь и шипела, совершенно по кошачьи, на всю эту суету внизу. Два стражника пытались взять ее на прицел своих арбалетов, но хитрая кошка постоянно уходила с линии прицела, как будто понимая как нужно себя вести в подобной ситуации. Девочка же, ничуть не запыхалась от своей беготни и успевала уворачиваться от стражи, мешать стрелкам целится в рысь, спорить с капралом и огрызаться на зевак, столпившихся у ворот.
— Что вы все пристали к Кису? Он же вас не трогает. Как вам всем не стыдно, приставать к прохожим.
— С дикими зверями нельзя, есть же постановление магистрата Столицы. Документ есть у тебя, что он неопасный? — Нет! Вот возьмешь документ, тогда пройдешь. Он уже сейчас на людей бросается, а что в городе будет. — Возражал ей капрал, после того как немного отдышался.
— Он никогда не видел сразу так много людей, вот и боится за меня — не унималась девочка — у нас в деревне его все любили.
— Ага, боится он, а стражника с коня скинул. Он дикий и в город ему нельзя.
— Это не он стражника скинул, а я, потому что стражник ваш в него копьем тыкал. Вот я его за копье поймала и стянула с лошади. Это все видели, а Кис не виноват. Это Вы его пугаете и ловите, а он смирно сидел рядом со мной.
К спорщикам осторожно приблизился пожилой, солидный горожанин, по виду житель южного, аристократического района Столицы и, судя по одежде, весьма состоятельный.
— Позвольте Вам заметить господин стражник — начал горожанин, обращаясь к капралу — девочка не обманывает, все было именно так как она говорит.
— Капрал, с Вашего позволения — поправил стражник его. — Что именно так и было?
— Простите великодушно, я вовсе не хотел Вас обидеть, просто не очень хорошо разбираюсь в военных званиях. — Все что говорит эта девочка, абсолютная правда. Действительно этот зверь, по–моему, большая рысь, никого не трогал до тех пор, пока вон те молодые люди не начали его дразнить.
Гражданин указал на группу богато одетой молодежи, которую происходящее похоже очень забавляло. Судя по их виду и поведению, они привыкли к безнаказанности в любом месте, даже на глазах стражников. Скорее всего, представители Столичной «золотой молодежи».
— Но и после этого, зверь вел себя гораздо достойнее их. По приказу девочки, она по–видимому его хозяйка, он запрыгнул на крышу и смирно сидит там до сих пор, никому не причиняя никакого вреда, как Вы сами изволите видеть. И стражника, действительно, она стащила с коня. Я сам очень удивился, как это ей удалось, но все именно так и было. В конце концов, она защищала свою зверушку от Ваших стражников и этих невоспитанных молодых людей. Вот к ним бы Вашему отряду и следовало обратить свои претензии,
— Я с удовольствием дам все нужные показания в суде, если дело дойдет до этого. И не в вашу пользу — обратился он уже к группе молодых людей. — Посмотрим, каким весом для судьи являются мои слова и перевесят ли они знатность и авторитет ваших семей.
— Господин капитан, это же Олаф! — подал голос тот же лейтенант, который первым заметил беспорядки у ворот, и указал на мужчину, которого держал, чуть ли не весь отряд городской стражи.
— Помните, с нами как‑то ходил в патруле по границе пустыни, копейщик Олаф, здоровенный такой наемник, он еще лошадь на спор поднимал спиной.
— Верно, он и есть! Надо разобраться, что тут за переполох и чего это им взбрело арестовывать Олафа — сказал капитан и решительно направился к капралу, который, заметив его приближение, вытянулся в струнку и замер по стойке смирно.
— Капрал, вольно и доложите обстановку по форме.
— Господин капитан Императорской Гвардии, эти господа — он показал на Олафа, девочку и махнул рукой в сторону помещения для стражи — попытались войти в город с диким животным, которое не имеет предписанных магистратом надлежащих документов, устроили скандал и сопротивление патрулю городской стражи.
— Осмелюсь поправить, господин капитан — опять вмешался солидный горожанин — та группа развязных молодых людей спровоцировала конфликт из‑за животного, которое никому не причинило никакого вреда. Господин капрал, почему‑то старательно не упоминает о них в своем докладе.
— И что ты на это скажешь? — вновь обратился капитан к капралу и еле заметным жестом дал знак лейтенанту.
Гвардейцы мгновенно блокировали всех участников конфликта, внутри некоего воображаемого кольца, оттеснив остальных за его границы. Это повергло в некоторое уныние самоуверенных молодых людей и приободрило Олафа, который тоже узнал капитана.