Это был не просто интеллект, а нечто большее; Банни явно видел… она не смогла бы сказать, что.
Казалось, Банни окружает ореол страдания. И его лицо, и фигура казались пропитанными им. «Да, — подумала Мэри, — именно это выражают его глаза. Воспоминания о давно испытанной боли, которую он помнит до сих пор». Для Банни комедия была борьбой с физическим страданием; поведение, выдающее героическую натуру.
— Бан, — сказал Джерри Фелд, — это доктор Мэри Риттерсдорф. Ее муж написал те сценарии для роботов ЦРУ, которые я показывал тебе в прошлый четверг.
Комик вытянул руку и взял ладонь Мэри. — Мистер Хентман… — начала она.
— Это мой псевдоним, — прервал ее Банни. — Настоящее мое имя, Лайонсблуд Регал. Разумеется, его следовало изменить; кто посмеет войти в шоу-бизнес с именем Лайонсблуд Регал? Меня зовут Лайонсблуд или просто Блуд, а Джерри называет меня Лай-Рег — это символ нашей близости. Кстати, близость в отношениях с женщинами — это именно то, чего я хочу больше всего, — добавил он, продолжая держать руку Мэри в своей.
— Лай-Рег — это твой идентификатор в кабельной сети, — сказал Фелд. — Ты снова все перепутал.
— Точно. — Хентман отпустил руку Мэри. — Итак, фрау доктор Раттенфенгер…
— Риттерсдорф, — поправила Мэри.
— Раттенфенгер, — вставил Фелд, — по-немецки означает «крысиная лапа». Смотри, Бан, не ляпни чего-нибудь еще в этом роде.
— Прошу прощения, — сказал комик. — Послушайте, фрау доктор Риттерсдорф, называйте меня как-нибудь уменьшительно, это будет мне приятно. Я жажду нежности со стороны красивых женщин, во мне сидит маленький мальчик. — Он улыбнулся, но все его лицо было полно той же боли. — Я приму вашего мужа, если смогу видеться с вами, если он поймет истинную цель договора, то, что дипломаты называют «секретными протоколами». Ты же знаешь, — повернулся он к Джерри Фелду, — как докучают мне мои протоколы.
— Чак живет сейчас в развалюхе на Западном Побережье, — сказала Мэри. — Я напишу вам адрес. — Она быстро взяла бумагу, ручку и черкнула несколько слов. — Скажите ему, что он вам нужен, скажите, что…
— Но мне нужен не он, — тихо прервал ее Банни Хентман.
— Вы не могли бы встретиться с ним, мистер Хентман? — осторожно спросила Мэри. — У Чака необычайный талант, жаль будет, если никто его не поддержит.
Дергая нижнюю губу, Хентман спросил:
— Вас беспокоит, что он зарывает его в землю? Мэри кивнула.
— Это его талант. Он сам должен решать.
— Моему мужу, — сказала Мэри, — нужна помощь.
«Я знаю это лучше всех, — подумала она. — Понимать людей — моя профессия. Чак пассивный, инфантильный тип, его нужно подталкивать и тащить, иначе он сгниет в этой ужасной квартире. Или выпрыгнет в окно. Это единственное, что может его спасти, — решила она. — Хотя он ни за что не признается в этом».
— Могу я с вами встретиться? — спросил Хентман, внимательно разглядывая ее.
— Как это встретиться? — Она взглянула на Фелда, но лицо того было невозмутимо, словно он ничего не слышал.
— Просто так, — сказал Хентман. — Не по делу.
— К сожалению, я уезжаю и много месяцев, если не лет, буду работать для ТЕРПЛАНа в системе Альфы.
— Значит, работы для вашего муженька не будет, — ответил Хентман.
— Когда вы уезжаете, доктор Риттерсдорф? — спросил Фелд.
— Скоро. В ближайшие четыре дня. Мне нужно собраться, организовать для детей…
— Четыре дня, — задумчиво сказал Хентман, не сводя с нее глаз. — Вы с мужем живете порознь? Джерри говорил…
— Да, — ответила Мэри. — Чак переехал от меня.
— Приглашаю вас пообедать сегодня со мной, — предложил Банки. — А перед этим я загляну к вашему мужу или пошлю туда кого-нибудь. Мы дадим ему шесть недель на пробу, пусть пишет сценарии. Договорились?
— Я не против пообедать с вами, но…
— Ничего, кроме этого, — быстро сказал Хентман. — Только обед. В ресторане, который вы сами выберете. Где-нибудь в США. Но если из этого выйдет нечто большее… — Он усмехнулся.
Вернувшись на Западное Побережье, Мэри поехала городским монорельсом в центр Сан-Франциско, в контору ТЕРПЛАНа.
Вскоре она ехала в лифте, а рядом с ней стоял коротко остриженный, хорошо одетый молодой человек — служащий информационной службы ТЕРПЛАНа Лоуренс Макрэ.