Три года назад наступил кризис. Одним из клиентов Мэри, запутавшимся в невероятных супружеских проблемах и в трех своих любовницах, был телевизионный продюсер Джералд Фелд, создатель единственного в своем роде телешоу Банни Хентмана. Он также был владельцем большинства популярных комедийных телепрограмм. Во время одной из неофициальных встреч Мэри показала Джералду несколько сценариев, которые Чак написал для отделения ЦРУ в Сан-Франциско. Фелд прочел их с интересом, поскольку (это и объясняло выбор Мэри) в них действительно был немалый заряд юмора. В этом и состоял талант Чака: он писал нечто большее, чем обычные программы… Говорили, что юмор так и брызжет из них. И Фелд попросил Мэри устроить его встречу с Чаком.
Сейчас, стоя у окна в обшарпанной комнатенке, куда он не принес даже смены одежды, и глядя на улицу внизу, Чак вспомнил разговор с Мэри. Беседа была исключительно язвительной, типичной для разговоров такого рода, и каждая реплика Мэри подчеркивала разделяющую их пропасть.
Для Мэри вопрос был ясен: подвернулась возможность поработать, значит, следовало хорошенько обдумать ее. Фелд хорошо заплатит, а Чак приобретет необычайную популярность. Каждую неделю в титрах программы Банни Хентмана на экране будет появляться фамилия Чака, как сценариста, и это сможет увидеть весь некоммунистический мир. Мэри — в этом-то и был ключ ко всей проблеме — могла бы тогда гордиться им, поскольку занятие это было бы исключительно творческим, а для Мэри творчество являлось смыслом жизни. Работа же для ЦРУ, программирование симулакронов-пропагандистов, которые поставляли новости для необразованных африканцев или азиатов, не считалась творческой. Информация повторялась, а ЦРУ пользовалось дурной славой в кругах людей образованных, среди которых вращалась Мэри.
— Ты как муниципальный дворник, собирающий листья в пригородном парке, — сказала разъяренная Мэри.
— Легче всего жить по-твоему и на все поплевывать. Тебе тридцать три года, а ты уже бросил все попытки добиться чего-то в жизни.
— Слушай, — ответил он, — ты мне мать или жена? Твое ли дело воспитывать меня? Зачем мне развиваться? Может, ты думаешь, что я стану председателем ТЕРПЛАНа?
Кроме престижа и денег было тут и нечто большее: она явно хотела, чтобы он изменился. Она, знавшая мужа лучше других, стыдилась его. Если бы он взялся писать для Банни Хентмана, то стал бы иным человеком… по крайней мере, так считала Мэри.
Трудно было отказать ей в логике, но он все-таки настоял на своем и не сменил работы. Надо признать, в глубине души он был довольно апатичным, и одних понуканий было для него недостаточно.
На улице приземлился белый «шевроле-де-люкс», новая шестидверная модель. Чак лениво разглядывал ее и вдруг понял — хотя это и казалось невероятным — что это прилетела его экс-жена. Она нашла его и решила нанести визит.
Его охватили ужас и отчаяние. Даже этого он не сумел — найти такую квартиру, чтобы Мэри не смогла его отыскать. Через несколько дней Нат Уилдер мог бы обеспечить ему легальную защиту, но пока он был беспомощен. Придется принять свою бывшую супругу.
Легко было догадаться, каким образом она его нашла: среднего качества детективные услуги были дешевы и легкодоступны. Скорее всего, Мери отправилась в робоагентство и наняла ищейку, в память которой ввели диаграмму мозговых волн Чака, и автомат всюду следовал за ним. В последнее время поиск людей стал чисто технической проблемой. «Женщина, решившая выследить тебя, — подумал Чак, — может сделать это с легкостью. Возможно, здесь действует некий закон; скажем, закон Риттерсдорфа. В зависимости от желания объекта укрыться, детективные услуги…»
В дверь постучали.
Неохотно отпирая, Чак подумал: «Сейчас она прочтет мне проповедь, в которой использует все возможные аргументы. И конечно, у меня не будет на них никакого ответа. Ничего, кроме чувства, что мы просто не можем быть вместе. Что ее презрение ко мне означает конец наших отношений, слишком решительный, чтобы даже время могло залечить рану».