Как только до Клары Цеткин доходит известие о кровавом преступлении царя и начале революционной бури в Петербурге, она тотчас же становится на сторону борющихся рабочих. Уже в следующем номере «Равенства» она предоставляет слово Розе Люксембург, соратнице и подруге, которая торжествующе объявляет: «9 января на улицах Петербурга дело международной реакции пережило свою кровавую Иену'». Подобное же чувство воодушевляет и Клару: наконец-то пришло время, когда сильные руки рабочих заставили пошатнуться устои древнего оплота реакции на востоке Европы! Чтобы помочь русскому пролетариату в его мужественной, неустрашимой борьбе, Клара предлагает правлению партии провести массовые демонстрации и заверить русских революционеров в том, что симпатии немецких рабочих на их стороне. Клара Цеткин считает, что необходимо тотчас же разъяснить трудящимся Германии огромное значение борьбы, которую ведут их русские братья, и обратиться с призывом оказать им материальную и моральную поддержку. Но «партийные отцы» боятся обвинения и бесконечных процессов, боятся тюремного наказания и денежных штрафов — они отклоняют предложение.
Клара и не думает отказываться от своего намерения. Русские братья и сестры ставят теперь на карту жизнь! Они нуждаются, как в хлебе насущном, в поддержке, в доказательствах симпатии и солидарности. Клара не колеблется долго. При активной помощи Розы Люксембург и многих смелых социалисток она на свой страх и риск призывает к проведению манифестаций. И немецкие рабочие устремились на собрания. Они очень быстро поняли, что русские металлисты или печатники, сотрясающие царский трон, борются не только за самих себя, но и за мировой пролетариат и что дело пролетарской чести за этот подвиг переслать им с братским приветом последний грош и последнюю марку. Манифестация следует за манифестацией — никто не мешает Кларе выступать. Но в Бреслау на многотысячном собрании разражаются роковые события. Клара приводит стихи из «Вильгельма Телля» Шиллера:
С увлечением внимает толпа бессмертным стихам поэта. С мрачными физиономиями слушают их и палачи, одетые в мундиры полицейских. Слова Шиллера:
кажутся им обращенным к массе призывом к вооруженному восстанию. Они поднимаются и мигом нахлобучивают остроконечные каски на свои головы: собрание распущено! Толпа устремляется на улицу и натыкается прямо на конную полицию. Но люди не поддаются панике. Они только что слышали о великих подвигах русских пролетариев — ведь те переносят куда большие опасности, чем опасность угодить под копыта лошадей!
В тот же вечер рабочие обсуждают план новой манифестации, а Клара Цеткин неустрашимо продолжает свою агитационную поездку. Она еще тщательнее выбирает слова, которые предпосылает «крамольной» цитате из Шиллера, — и теперь ни один, даже слишком ретивый, «фараон» не мешает проведению манифестаций.
Все же эти собрания приводят к тому, что против Клары Цеткин начинается судебное дело о «возбуждении классовой ненависти». Ее обвиняют еще и в других проступках, потому что для зависимых от государства судей уголовный кодекс — широкое поле, на котором в подобном случае они могут разгуляться как им только заблагорассудится.
Клара Цеткин с сыновьями Максимом и Костей.
Клара Цеткин Амстердам, 1915
Общественность ожидает от процесса сенсации, а товарищи по партии надеются, что процесс будет иметь огромное агитационное значение. Совершенно неожиданно судебные власти вильгельмовской Германии прекращают дело. Но почему? Даже их способные на все юристы-крючкотворы побоялись позора выступить с обвинениями против поэта, которого вся Германия называет бессмертным.
28
Фридрих Вильгельм III (1770–1840) — король Пруссии, начал войну с Наполеоном I, который 14 октября 1806 года при Иене и Ауэрштедте нанес ему сокрушительное поражение. (Прим. автора.)