В дальнейшем преподобный вообще отказался от хлеба и питался лишь овощами со своего огорода. Потом и овощи стали не нужны. Два с половиной года обходился святой Серафим отваром из травы.
— Ты знаешь снитку? — рассказывал он незадолго до своей смерти. — Я рвал ее да в горшочек клал. Немного вольешь, бывало, в него воды и поставишь в печку — славное выходит кушанье.
— А зимой как вы снитку кушали? — спросила собеседника. — Где вы ее брали?
— Экая ты какая… — сказал святой Серафим. — На зиму я снитку сушил, и этим одним питался, а братия удивлялась, чем я питался! А я снитку ел… И о сем я братии не открывал, а тебе сказал.
атюшка! — спросил у святого другой собеседник. — Видали ль вы злых духов?
— Они гнусны… — с улыбкой ответил старец. — Как на свет Ангела взглянуть грешному невозможно, так и бесов видеть ужасно: потому что они гнусны…
устынное житие преподобного совпадает по времени с блистательными победами, одерживаемыми А.В. Суворовым…
Совпадение, казалось бы, случайное, но в духовном плане глубоко закономерное, потому что пустынное житие преподобного — это тоже блистательная победа над врагом человеческой души…
“Когда ум и сердце соединены будут в молитве и помыслы души не рассеяны, — говорил Серафим Саровский, — тогда сердце согревается теплотою духовной, в которой воссиявает свет Христов, исполняя мира и радости всего внутреннего человека”.
Серафим Саровский, пожалуй, наиболее близкий нам святой, в житии которого так явно проступают черты и поступки, свойственные святым отцам первых веков христианства.
12 сентября 1804 года, когда Серафим рубил дрова, на него напали грабители и начали требовать денег.
— Я ни от кого ничего не беру! — ответил им преподобный.
— Как же ты не берешь, если даже в монастырь за хлебом не ходишь. Если не скажешь, где у тебя деньги, мы убьем тебя! — разгневались разбойники.
У преподобного в руках был топор, и он мог бы отбиться, но вместо этого опустил топор и сложил крестом на груди руки.
— Делайте, что вам надобно…
Один из грабителей ударил Серафима обухом по голове, изо рта и из ушей святого хлынула кровь, он упал на землю. А разбойники связали его и продолжали бить, пока им не показалось, что он уже мертв. Потом направились в келью, но нашли там только несколько картофелин и икону.
Много времени спустя, когда разбойники ушли, преподобный Серафим очнулся и, развязав себя, кое-как поплелся в обитель, благодаря Господа за безвинное страдание и молясь о прощении грабителей.
Истерзанный, покрытый запекшейся кровью и появился преподобный перед братией. Когда его осмотрели, выяснилось, что проломлена голова, переломаны ребра, а на теле имеется несколько смертельных ран. Никакой надежды на спасение Серафима не было, но тут преподобный уснул и увидел во сне Божию Матерь…
Сопровождаемая апостолами Иоанном Богословом и Петром, Богородица подошла к постели больного и сказала: “Сей от рода моего!”
Проснувшись, Серафим почувствовал, что силы вернулись к нему, и к изумлению братии в тот же день встал с постели, и через несколько месяцев возвратился в пустынь…
единение, молитва, любовь и воздержание, — говорил преподобный Серафим, — суть четырехсоставная колесница, возносящая дух на небо”.
И это было не просто удачное сравнение, это была та реальность, с которою и жил преподобный. Пустынники Александр и Марк, навещая Серафима Саровского, часто заставали его так глубоко погруженным в богомыслие, что он и не замечал их появления… Прождав час-другой, пустынники удалялись…
“Преподобный, — как утверждает его Житие, — и диким зверям внушал благоговение”…
Посетители святого видели близ него громадного медведя, которого он кормил с рук. Лицо преподобного было тогда светло и радостно.
Три года своей отшельнической жизни преподобный провел в совершенном молчании. Если он встречал кого-либо, смиренно кланялся ему и отходил…
— От молчания, — говорил он в последствии, — никто никогда не раскаивался…
ысячу дней и тысячу ночей простоял преподобный на камне. Днем — на камне у себя в келье, сходя только для принятия пищи… А вечером, на закате солнца шел в лесную чащу и стоял там на камне до рассвета с воздетыми к небу руками… И так — жарким летом и в лютый холод зимы…