«Дюринг известен своим антисемитизмом и в настоящее время является единственной крупной литературной величиной в этом лагере». «Тем интереснее послушать его беседу». Так думает г. хроникер внутренней жизни «Русского Богатства» (1894, IV). Михайловский как-то писал, кажется, по поводу помещения в «О. З.» одной статьи Л. Н. Толстого, что редакция не может отвечать за все мнения, конечно, побочные, высказываемые в помещаемых в журнале статьях. Мы лично думаем, что сам он не подписался бы под теми двумя страницами, которые упомянутый г. хроникер посвятил мимоходом Дюрингу. Приводим полностью эти две страницы.
«…Есть одна сторона немецкого антисемитизма, на которую мы должны обратить внимание, именно что в Германии антисемитизм всегда сопровождается славянофобием. Антисемит есть всегда славянофоб вообще, русофоб в частности. Совершенно те же призраки, которыми стараются испугать немцев, одинаково одними и теми же проповедниками приписываются и евреям, и славянам. Нашим антисемитам, взявшим свое учение из Германии, не мешало бы это помнить».
«Чтобы не быть голословным, мы остановимся немного на сочинениях известного немецкого писателя Дюринга. Дюринг известен своим антисемитизмом и в настоящее время является единственной крупной литературной величиной в этом лагере. Конечно, от него нельзя ждать ни явной недобросовестности, ни явной глупости, ни непристойного тона. Тем интереснее послушать его беседу. Когда он пишет о Людвиге Берне и Генрихе Гейне, то, как и следовало ожидать, эти немецкие писатели еврейского происхождения отделываются Дюрингом под орех. Берне чуть не бездарность; Гейне с небольшим талантом, но с дурной нравственностью; Лессинг по пути обзывается “еврейско-славянским ублюдком».”. Конечно, и евреи, и славяне могут только гордиться, что подарили миру Лессинга, но нетерпимость слепа и не останавливается даже перед явным парадоксом.
Перейдем, однако, к славянам. Прежде надо, однако, оговориться, что хотя Дюринг и говорит вообще о славянах, но занимается исключительно русской литературой, не цитируя ни одного польского или чешского писателя. Русских писателей он знает довольно много для иностранца, не знающего русского языка. Он знает, частью дает характеристики следующих русских писателей: Пушкина, Гоголя, Герцена, Тургенева, Толстого, Чернышевского, причем особое внимание оказывает Гоголю и Чернышевскому. Пушкина Дюринг считает подражателем Байрона, поверхностным, хотя и не без таланта. В Герцене признает некоторую художественность, но упоминает о нем мимоходом для сравнения его романа “Кто виноват” с романом Чернышевского “Что делать?”. Чернышевскому достается уже очень сильно и как экономисту, и как романисту, и как мыслителю, причем, к удивлению, оказывается, что известность и популярность Чернышевскому создали евреи за его дружбу к ним. Быть может, читатели не менее удивятся, узнав, что слава Тургенева и Толстого тоже раздута евреями, потому что эти писатели тоже благосклонны к евреям. Между тем, в сущности, и Тургенев, и Толстой “совсем не такие значительные писатели”. Больше других заслужил у Дюринга Гоголь. Оригинальность творчества и гениальная сила изображения покорили даже славянофобию Дюринга. Он признает его величайшим прозаиком XIX века и самым выдающимся писателем после смерти Гете, Байрона и Шелли. Это, конечно, очень много, и всякий беспристрастный человек согласится, что это недалеко от истины. Дюринг входит даже в разбор отдельных произведений Гоголя: “Ревизора”, “Тараса Бульбы” и “Мертвых душ”. Но как он воспользовался Гоголем в видах его специальной славяноюдофобии? Прием, употребленный при этом Дюрингом, чрезвычайно интересен. В “Тарасе Бульбе” его особенно прельщает несколько юмористических сценок, в которых выведены польские евреи того времени. В “Ревизоре” он отмечает испорченность русской администрации и замечает, что нельзя не признать знаменательным само построение лучшей русской комедии на этом мотиве русской испорченности. В “Мертвых душах” Дюринга особенно прельщает Кашкаров, и в этой главе он видит мастерское изображение самой сущности русского государства, но самого себя превосходит Дюринг, когда пытается объяснить фигуру Чичикова. Дюринг говорит, что герой романа представительствует всю нацию, вернее, даже всю расу (славянскую). “Не может быть случайностью, что величайший беллетрист России и всего славянства выбрал такого героя для главного своего произведения”.
В заключение спектакля оказывается, что славяне и евреи являются представителями одной и той же притязательной идеи покорить себе вселенную и поработить другие народы. Тот же Гоголь дает Дюрингу некоторый материал для обоснования этого обвинения.