Да, выходные, похоже, складывались удачно. Завтра «Данфермлайн» играет с «Килли», и Томми Маклин уже оправился после травмы. Малыш будет крутить фентеля, на которых уже поднаторели Эдди Морисон и этот новичок – Мэти. Да, Мэти и другой, еще молодой пацан, Макшерри его звать, оба, похоже, были многообещающими игроками. Дункан любил ходить на «Данфермлайн», он считал эту команду чем-то вроде «Килмарнока» с Восточного побережья. Обе команды из шахтерских городков за последние десять лет добились настоящей славы и вступили в борьбу с лучшими клубами Европы.
– С этими автобусами каши не сваришь, – закричал на него старикан в фланелевой рубахе, попыхивая «Капстаном», чем и сбил его с мысли. – Двадцать пять минут прождал. Неча было убирать все трамваи.
– Это точно, – улыбнулся Дункан, снова мягко погружаясь в предвкушение выходных.
– Неча все трамваи было убирать, – повторил сам себе старик с трубкой.
Со времен эдинбургского изгнания Дункан в основном проводил субботние вечера между «Истер-роуд» и «Тайнкасл».[4] Последний ему всегда нравился больше и совсем не из-за удобств, просто это место напоминало ему тот великий день сезона 1964 года, когда в финале чемпионата, чтобы выиграть кубок, «Хартс» нужно было всего лишь сделать с «Килли» ничью. Они даже могли позволить себе проиграть один – ноль. «Килмарнок» же должен был выиграть с преимуществом в два мяча, чтобы впервые в истории поднять свой флаг над стадионом. Никто, кроме айширцев, в это не верил, но когда Бобби Фергюсон буквально спас ворота от Алана Гордона, Дункан знал, что это будет их день. И когда потом он три дня отмечал с друзьями победу, Мария даже слова не сказала.
Они тогда только обручились, и вести себя так было рискованно, но она все отлично поняла. И в этом было ее чудесное качество, она понимала, что для него значит эта победа, ему даже не пришлось объяснять. Она знала, что он не любитель всяких вольностей.
«The Wonder of You». Дункан подумал о Марии, как ему сказочно повезло, как посчастливилось встретить ее. Как он поставит ей вечером эту пластинку, ей и пацану. Выходя на Джанкшн-стрит, Дункан размышлял о том, что музыка всегда была стержнем его жизни, как он до сих пор трепещет от ребячьего восторга, когда покупает свежую пластинку. Рождественское утро – каждую неделю. Это чувство предвкушения: ты не знаешь, есть ли еще то, что тебе нужно, или все уже распродано. Ему даже иногда приходилось в субботу утром ехать в «Бэндпартс», чтоб уж достать наверняка. Когда он подходил к магазину «Ардс», в горле у него защемило, в груди забилось сердце. Он дернул за дверную ручку, вошел и сразу направился к прилавку. Там стояла Биг-Лиз: толстый слой косметики и шлем из твердых, залакированных волос. Глаза ее просветлели при виде знакомого. В руках она держала «The Wonder of You».
– Я подумала, что тебе пригодится, Дункан, – сказала она и зашептала: – Специально для тебя приберегла.
– Отлично, Лиз, ты гений, – улыбнулся Дункан, легко расставаясь с десяткой.
– С тебя выпивон, – сказала она, поднимая брови домиком и обрушивая на него всю мощь своего кокетства.
Дункан изобразил неопределенную улыбку.
– Если доберется до первого места, – ответил он, стараясь, чтоб овладевшее им смущение не чувствовалось в голосе.
Говорят, когда женишься, девки привечают даже больше; похоже на правду, подумал он. А может, просто замечаешь больше.
Лиз засмеялась слишком усердно над этой одноразовой шуткой, отчего Дункану захотелось поскорей уйти из магазина. Открывая дверь, он услышал:
– Я тебе еще напомню про наш разговор!
Еще несколько минут Дункан чувствовал себя как-то неуютно. Он подумал о Лиз, но даже здесь, у дверей магазина, он не мог вспомнить, как она выглядит. Перед глазами у него стояла Мария.
Однако пластинка у него. Это хороший знак. «Килли» выиграют наверняка, хотя с этими отключениями электричества неизвестно, до скольки продлится матч, ведь скоро уже станет рано темнеть. И все равно это небольшая плата за то, чтобы избавиться от этого упыря Хелса с его тори. Отлично, теперь эти уроды не будут ездить на рабочем человеке.
Его родители многим пожертвовали, решив, что он не пойдет по стопам отца – в шахту. Они настояли, чтоб он поступил в обучение, чтоб за спиной у него было свое ремесло. Поэтому Дункана отправили к тетушке в Глазго, где он поступил подмастерьем в машинный цех «Киннинг-парка».
Впечатлительному парню из провинции Глазго показался огромным, живым и жестоким городом, однако он легко сходился с людьми и быстро приобрел популярность среди заводских. Лучшим его дружком был парень по имени Мэтт Муир из Гована – записной фанат «Рейнджеров» и коммунист с партбилетом. На заводе все болели за «Рейнджеров», и, будучи социалистом, он со стыдом признавал, что место подмастерья, как и многие его сослуживцы, он получил через масонские связи его семьи. Его отец не видел никакого противоречия между франкмасонством и социализмом, и многие завсегдатаи ложи были активными социалистами и даже, как Мэтт, партийными коммунистами.
4
Easter Road и Tynecastle – стадионы в Эдинбурге. Хозяева первого – клуб «Hibernian» (от латинского названия Ирландии, то есть изначально клуб был организован ирландскими католиками), вторым владеет клуб «Hearts» (полностью – «Heart of Midlothian», по названию романа Вальтера Скотта «Сердце Мидлотиана»); оба клуба существуют с середины XIX в.