— Это вы привезли с собой скверную погоду, — строго говорили веллингтонцы окоченевшим, трясущимся от холода гостям. — До вчерашнего дня у нас тут был полный порядок. Две недели, не меньше, солнце светило вовсю.
Но после целых десяти дождливых и ветреных дней кряду Веллингтон должен был решиться на нечто из ряда вон выходящее. Стряхнув с себя серую накидку, город вдруг внезапно расцветился яркими красками. Улыбнулось желтое солнце, разом превратив гавань в синюю чашу. На фоне серых гор засияли алые крыши. Веллингтон повеселел и стал похож на картинку в детской книжке. И снова у местных жителей появился повод поздравлять друг друга с тем, что они живут здесь, в настоящем тропическом раю (ну почти).
Через шесть недель после рождения Лидии Робу должно было исполниться девять лет. То, другое девятилетие отбрасывало на предстоящий праздник некую тень. А вдруг девять станет несчастливым числом для всех наших детей?
— Как ты хочешь справлять? — спросила я у Роба утром. Я нервничала, боясь, что он вдруг повторит тогдашнюю просьбу Сэма и «праздник» окажется таким же мрачным и зловещим.
— Знаешь, чего мне на самом деле хочется, — произнес Роб; я затаив дыхание склонилась на мойкой, — так это позвать гостей с ночевкой.
— Джейсона?
— И Саймона, и Тома, и Эндрю, и Натана…
— Ты хочешь большую «пижамную» вечеринку? — переспросила я, представив, как от стен отражается эхо веселых голосов. — Так давай ее устроим!
— А можно, я позову еще Дэниела, и Хьюго, и Майка тоже?
— Конечно! Может, позовешь и девочек?
Роб посмотрел на меня так, словно я предложила ему позавтракать брокколи и луком.
В день рождения, ближе к вечеру, к нам начали стекаться по зигзагу мальчишки в пижамах и с улыбками такими белозубыми, что они совершенно ослепили опоссума, кормившегося на дереве у ворот. В доме их встречал Роб, в ярко-красном домашнем халате и новеньких электронных часах «касио» — разных функций в них было больше, чем у космического корабля «Спейс Шатл». (Еще утром мы отправили старые часы с Суперменом в торжественную отставку, к Стиву в комод.)
Дом наполнили шумные, голосистые, топающие мальчишки. Стены содрогались. Фикус трясся. Ковер был усыпан картофельными чипсами. Через всю кухню летали сосиски. Раньше подобная вечеринка для меня была бы невозможна. Я бы просто не выдержала. А теперь — нормально. Связать простыни и вылезать по ним в окно? Почему бы и нет? Крикет в прихожей? За милую душу! И плевать, если разобьют лампочку-другую. Натянув свой синий халат, чтобы не выпадать из общего стиля, я приготовилась к диким мальчишечьим гонкам.
Я и не представляла себе, сколько приятелей появилось у Роба за два с половиной года, после гибели Сэма. И это не были добросердечные товарищи, которые поддерживали с ним отношения из жалости или сочувствия. Они подшучивали друг над другом, хохотали и относились к Робу с неподдельной симпатией. С 1983 года он очень изменился. Пугливый малыш, прятавшийся за спину старшего брата, превратился в общительного парнишку, настоящий магнит для друзей. Я чуть не расплакалась от благодарности и уважения к своему сыну.
Кошки и младенцы плохо сочетаются с вечеринками. Клео и Лидию я решила было удалить на это время в тихую комнату, подальше от эпицентра. Но оказалось, что у них обеих гости вызывают скорее любопытство, чем страх. Тогда я позволила им выйти. Клео тут же облюбовала для себя Саймона, рыжеволосого любителя кошек, и провела большую часть вечера у него на коленях, дегустируя ломтики ветчины. Лидия, в прелестных голубых ползунках (купленных, когда еще она должна была стать мальчиком), одаривала мальчиков благосклонной улыбкой, как королева-мать своих верных подданных.
Мальчики затеяли игру в «колечко-колечко, выйди на крылечко». В их случае это было «выпрыгни на крылечко». Дождь яростно бросался на окна. Над крышей раздавались оглушительные литавры — это грохотал гром. Стук дверного молотка, закрутившегося на шарнире, совпал со вспышкой молнии.
В дверях стоял старый фокусник, с фальшивым носом и в круглых очках. С большущим чемоданом в одной руке, он не обращал внимания на грозу, как будто буря была не более чем театральным эффектом, оповещавшем о его приходе. На вид ему было не меньше восьмидесяти. Извинившись за опоздание, он снял плащ и похлопал себя по лысине. Мне стало страшновато за него. Табун разыгравшихся мальчишек — не самая благожелательная аудитория. Ребята критически следили за артистом, между тем как он решительно вошел в гостиную. Ох, чувствую, его хватит секунд на тридцать, не больше.