Но предоставим слово Антонию. Девять лет спустя, в письме, написанном Октавиану, но предназначенном, несомненно, для публики, он объяснился вполне откровенно: «С этого момента я… царицу». Приношу извинения, но мне кажется, что в современном языке это, пожалуй, единственный эквивалент глагола ineo, который он употребил.
Глава IV
«Союз неподражаемых»
Если и были какие-то сомнения по поводу роли Клеопатры, то они вскоре рассеялись. Через несколько недель царица заставила Антония отказаться от путешествия через Сирию и Палестину и отправиться вместе с ней морем в Египет.
Обольщение продолжается. Вспомним попутно о встрече с Цезарем в Александрии. В 48 году интересы Цезаря и Клеопатры совпали, было много точек соприкосновения помимо любви. Здесь иное, здесь женщина играет ва-банк, отождествляет себя с мужчиной, который ей необходим, опускается до его уровня. В результате победа, успешное предприятие, триумф несравненной Клеопатры.
Теперь оба хотят насладиться жизнью, и создается общество, получившее греческое название «амиметобиой» — «Союз неподражаемых». Клеопатра существует в нем на тех же правах, что и остальные спутники Антония. Целью этого общества было продолжить начатое в Тарсе в бесконечной череде пиршеств, где все по очереди принимают друг друга, блистая взапуски изобретательностью и роскошью. От своего прадеда Плутарх слышал такую историю: некий молодой человек, друг точильщика при доме Антония, войдя за ним следом как-то на кухню, обнаружил там «среди прочего изобилия… восемь кабанов, которых жарили разом, и удивился многолюдности предстоящего пира. Его знакомец засмеялся и ответил: «Гостей будет немного, человек двенадцать, но каждое блюдо надо подавать в тот миг, когда оно вкуснее всего, а пропустить этот миг проще простого»[37]. Короче, повар, не зная точного часа, когда явится орава прожигателей жизни, распределил туши таким образом, чтобы в любой момент можно было подать жаркое к столу.
А вот еще один анекдот. Желая похвастаться перед Клеопатрой талантами рыболова, Антоний нанял рыбаков, которые, подныривая под его удочки, насаживали на крючки больших рыбин. Клеопатра тотчас обнаружила подлог и приказала одному из своих людей нырнуть раньше и нацепить на крючок вяленую рыбу. А мораль такова: Клеопатра дала понять Антонию, что его дело завоевывать города и государства, а не ловить рыбу.
Не в таких только штучках проявляет себя Клеопатра в ту пору. Если прежде она демонстрировала Цезарю великолепие Нила, то теперь демонстрирует Антонию Александрию, с ее соблазнами, с ее обширным портом, — место встречи всех цивилизаций той эпохи. «Неподражаемые» ходят по городу, по его переулочкам инкогнито, ночью, в одежде слуг, царица порой в мужском платье. Развлекаясь, как школяры, они стучат в окна, будят людей, шутят, иногда заходят в кабачки, где Клеопатра не брезгует общаться со всяким сбродом, она пьет не хуже Антония, играет в кости, всюду таскается за ним следом. Она ведет себя с той свободой, какая дозволительна лишь для женщин вне общества: для куртизанок, столь любезных сердцу Антония, только на этот раз их роль берет на себя царица. Плутарх, который видит в Клеопатре причину падения Антония, утверждает, что она изобрела множество способов льстить его уму и сердцу, каких не предвидел и Платон, и, «всякий раз сообщая все новую сладость и прелесть любому делу или развлечению, за какое ни брался Антоний, ни на шаг не отпуская его ни днем ни ночью, крепче и крепче приковывала к себе римлянина»[38].
Желаем мы того или нет, Клеопатра далека здесь от образа роковой женщины. Перед нами двадцатисемилетняя красотка, которая пытается всеми способами окрутить сорокадвухлетнего мужчину, она борется лишь за себя. Она пускает в ход все возможности, ни перед чем не останавливается, ибо ей нельзя проиграть — на этот раз в особенности. Дело не в том, чтобы заполучить Антония, а в том, чтобы стать его супругой. Действительно, Клеопатра ведет себя скорее не как обольстительница, а как жена, существующая на равных с мужем-кутилой, она вновь достойный партнер, как прежде была достойным партнером в политических играх Цезаря.