Я — все и ничто. Я то, что жило всегда и при этом никогда не существовало. Я проникаю во все, что встречаю на своем пути, но меня нигде нет.
Я не знаю, что я такое.
Но что-то пробудило меня и заставило наблюдать. Наблюдать за тем, как я заполняю все свободное пространство, создаю и уничтожаю одновременно. Я — единственная сила, оставшаяся в этой тьме. Я — единственная сущность, способная выжить там, где нет ничего.
Здесь можно было бы остаться навсегда, если бы не память о том, что все было иначе. Что есть места, где нет пустоты. Где я — не пустота.
И эта память обращает меня в страх. Страх того, что я останусь здесь навсегда.
И я пытаюсь вырваться.
“Еще немного, скоро это закончится”, —Убеждал себя Вэйл, стиснув зубы с такой силой, что они грозились раскрошиться. Он чувствовал, что сознание потихоньку возвращается к нему — мысли стали четче, руки и ноги ощущали боль от ремней, а до ушей стали доноситься звуки реального мира.
Когда послышался звон, пилот даже осмелился предположить, что звук раздался аккурат над его головой. Голос же был чуть дальше:
— Tegatos kortol dei sa maritur…
Не надо было доверять этому голосу. Он отправлял назад…
Боевой челнок Р-632 даже понравился бы мне, если бы не люди, с которыми мне довелось оказаться на его борту. Он был рассчитан на трех человек и предназначался для полетов на короткие дистанции. В условиях атмосферы он мог держаться на малой высоте, отлично маневрировать из-за скромного размера и развивать скорость, недоступную ни одному обычному судну. Это и делало его идеальным оружием.
И главным козырем “Межзвездных ножей”, главарь которых сейчас восседал в пассажирском кресле у меня за спиной. Почему этот мудень не удосужился составить компанию своим ребятам там, внизу, где развернулась основная заваруха, я спрашивать не стал. Не хватало еще обзавестись врагом в рядах мафии…
И все же скрывать свою неприязнь ко всему этому делу я даже не пытался. Пусть этому ублюдку лижут пятки его прихвостни — я же был здесь на правах едва ли не извозчика, а потому исправно исполнял приказы, но не спешил сверкать инициативой, которой я славился на “Дыре”. Если это и раздражало Скотти Болда, то виду он не показывал.
Тесное пространство челнока то и дело сотрясало шипение радиоволн, в котором главарь каким-то образом умудрялся разбирать человеческую речь. До меня же доносились лишь обрывки слов — чаще всего, отборных ругательств — из-за чего я быстро оставил затею въехать в происходящее внизу, на земле.
— Чертовы “Псы” забаррикадировались в Колесе! — Рявкнул Скотти своему вышибале Янеку, — Кертен!
Я дернулся и развернул кресло пилота к нему. Судя по роже Болда, спокойная жизнь нашего челнока подходила к концу.
— Снаряды этого корабля способны разнести Колесо? — Глаза у Скотти были совершенно бешеные. Впрочем, как и он сам.
Меня всегда удивляло, как этот человек смог добраться до места главаря одной из крупнейших банд Кольца — нервный, с трясущимися руками и вытаращенными глазами, мелкий, как подросток, и тощий, как дворняга. И это при том, что у него для этого было не так уж много времени — ему едва ли было больше тридцати пяти, а верховодил в “Ножах” он еще до того, как я оказался в экипаже Нильса.
— Снаряды этого корабля способны разнести весь город, — Мрачно отозвался я, — Может, твои парни все-таки справятся без них?
Скотти ой-как не понравился мой ответ. Его усыпанное веснушками сухое лицо посуровело, а глаза словно подернулись льдом:
— Если я говорю о снарядах, значит, не справятся.
Я развернулся к лобовому стеклу и глянул вниз, где среди типовой застройки и дымящих труб красовалось Колесо — главное здание местного порта и сердце этого города, безумное творение неизвестного архитектора, решившего, что даже столь дальняя колония заслуживает чего-то в духе Хранительских столиц.
Это и вправду было не просто здание — настоящее произведение искусства! Два кольца — большое и малое — соединялись равноудаленными друг от друга коридорами, словно спицами, а всю эту конструкцию удерживал на себе массивный подъемный механизм, способный поднять все колесо или любое из его колец в отдельности на высоту до двухсот метров. Для того, чтобы постичь принцип его работы, я был беспросветно туп, но это не мешало мне восхищаться сочетанием мощи и легкости Колеса — огромного порта с кучей доков, отсеков и кабинетов, в любой момент способного взмыть над городом.