— Я доведу вас до порта, — Пожал плечами слуга, — Но предложить там особо нечего. Одни лишь грузовые суда. На пассажирские вас без билета не пустят.
Ученый переглянулся с Лорентой. “Нам сейчас не до выбора” — говорили ее глаза.
— Значит, выведешь нас к грузовым, — Най посмотрел на свое отражение в осколке зеркала, что висел над раковиной. Кровь с лица более-менее отмылась, но вот с волос…
Недолго думая, он сунул голову под струю воды.
— Тогда придется поторопиться, — Сообщил Кристофер, — У них фиксированное расписание. Опоздаете — выберетесь только через сутки.
При мысли, что энергометр станет подарком гостинице Марты-Агаты, у Ная похолодело в груди. И это не говоря обо всем остальном, что осталось в их с Лорентой покоях — лекарствах, одежде…
А ведь ему и правда пришелся по нраву тот серый костюм!
Пригладив мокрые волосы, он отодвинулся от раковины и принял из рук Лоренты пистолет. Вода стекала по шее холодными струйками, забиралась под воротник и ползла вдоль позвоночника, не давая Наю спокойно думать.
— Во сколько отправляется корабль? Хотя бы примерно…
Лорента последовала его примеру и теперь с яростью полоскала волосы под краном. Только сейчас Най заметил аккуратный порез у нее под ключицами, наверняка полученный в ходе обряда.
— Точно не знаю, — Покачал головой Кристофер, — Раньше вылетал часа в четыре…
Най дернул за цепочку, свисающую из кармана жилета, и дешевенькие, но надежные часы легко скользнули ему в руку. Честно говоря, смотреть на циферблат было страшновато.
На то, чтобы добраться до порта и сесть на корабль, у них оставалось сорок пять минут.
И почему никто не сказал ей, что придется бежать? Если бы Лорента знала, как повернется ее жизнь всего за пару часов, она бы в жизни не надела это платье с тяжеленным подолом и открытыми плечами, которое так и норовило сползти ниже разрешенного приличиями уровня, но самое главное — она ни за что бы не согласилась ни на один сомнительный обряд, который вытянул из нее все силы.
Впрочем, кого она обманывала? Конечно же, ее натура, склонная идти до конца при любых обстоятельствах, не позволила бы ей струсить и послушать Ная.
Вот только человек, для которого занудство было жизненным принципом, словно в насмешку над ней оказался прав. И теперь вытаскивал их обоих из передряги, в которой они оказались по ее вине.
Чуть позже она обязательно извинится за это — но только после того, как корабль увезет их на расстояние хотя бы тысячи километров отсюда.
Сейчас же ее заботило совсем другое — как не дать своим ватным ногам подкоситься прямо во время пробежки по коридорам порта и тем самым не подписать им с Наем смертный приговор.
Теперь, когда от провала их отделяли считанные минуты, девушка собрала в кулак все силы, что в ней остались — она игнорировала грохот боли в голове, подавляла тошноту и тщетно пыталась думать.
Не сказать, что Лорента не доверяла Наю, но, как бы он не пытался это скрыть, по его лицу читалась растерянность ничуть не меньшая, чем у нее самой. Вряд ли ученому из музея Колонизации прежде доводилось убивать человека — а потому и он мог с легкостью упустить что-то из внимания, совершить ошибку, которая может стоить им обоим жизни.
Несмотря на здание межколониального вокзала, где они с Наем очутились по прибытии туристического судна, сам порт на одиннадцатой колонии был сетью подземных коридоров, соединяющих между собой доки, склады и летные ангары. Это были узкие, плохо освещенные тоннели, куда можно было спуститься в механических лифтах, больше похожих на медные гробы со скрипучими створками.
Забившись в такой лифт, вся их небольшая компания позволила себе отдышаться. Лоренте до сих пор не верилось, что она выдержала эту пробежку от экипажа, что привез их к вокзалу, до подсобных входов, расположенных до неприличия далеко.
Най за спиной девушки кашлянул и едва заметно ударил себя в грудь. Посторонний человек вроде Кристофера сочтет это обыкновенной странностью, но Лорента знала, что этот жест — признак надвигающегося приступа. Она встревоженно глянула на ученого — бледный и испуганный, он прижимался спиной к стене и пытался дышать как можно ровнее.
Прошла одна секунда, две… Лифт, опускаясь, гремел, как консервная банка. Най не издавал ни звука.
Лорента с облегчением выдохнула и уставилась на его волосы, что почти высохли и теперь топорщились во все стороны. Не будь ситуация такой серьезной, она бы даже посмеялась с того, как нелепо, должно быть, они оба сейчас выглядят — мокрые, взъерошенные, напуганные и при этом выдающие себя за сотрудников императорского ведомства!