Най нахмурился и склонил голову набок. Сдерживаясь, чтобы не заржать от дурости этого наивного идиота, Вэйл все-таки процедил:
— Если так уж приспичило что-нибудь свистнуть, то я бы тебе посоветовал… пирожки. В твоем случае будет не лишним…
Най на мгновение помрачнел, как туча, но быстро запихал задетое самолюбие в задницу и, проглотив язвительный укол, невозмутимо посмотрел на Вэйла:
— Не в моих правилах обижаться на шутки, но впредь советую держать их при себе. Мы с тобой не друзья.
— А я и не шутил, — Вэйл запустил руки в карманы широченных тюремных штанов и по-хозяйски расставил ноги, — Не серчай, но ты даже конфету у малышни не отнимешь.
Конечно, на самом деле пилоту было плевать на судьбу этого идиота, на ровном месте возомнившего себя великим вором — но полусдохшая, забытая и загнанная в угол тварь, что обитала в его душе и звалась совестью, смолчать не давала. Вэйл хоть и пытался отшвырнуть ее подальше, напоминая ей и самому себе о своем задании, сдаваться она не желала.
— Ты плохо меня знаешь, — Сощурился Най.
“Вот уж вряд ли” — мысленно возразил ему Вэйл.
— Давай, валяй свой вопрос теперь, — Фыркнул он.
— Хорошо, — Кивнул ученый, — Расскажи о себе. Кто ты, откуда, чем занимаешься?
— Тебе это вряд ли понравится, — Вэйл огляделся по сторонам в поисках места, куда можно было усесться.
Най между тем проворно зашел за один из книжных стеллажей, пошуршал там чем-то и вернулся к пилоту с целой кучей бумаг в руках.
— И почему же? — Выгрузив на ближайший к Вэйлу стол всю эту гору макулатуры, поинтересовался ученый.
Прежде, чем ответить, пилот пораскинул мозгами — сдержаться и промямлить в ответ что-то бестолковое, но вежливое, или продолжить то, что он уже начал, и тем самым окончательно отвратить от себя этого парня?
Что ж, ни в чьей пылкой любви Вэйл отродясь не нуждался.
— Потому что ты ложишься спать в девять и ешь на завтрак молочную кашку, — Выпалил он первое, что пришло в голову, наконец пристроив задницу на ступеньке одной из лестниц, приставленных к стеллажам, — Лучше тебе этого не знать.
Эти слова даже заставили Ная оторваться от своих ненаглядных бумажек. Захлопнув один из талмудов, вдоль и поперек исписанных чьим-то убористым почерком, он поднял свои застекленные глаза на пилота:
— Вот как? Хорошо… — Он отстранился от стола и сложил руки на груди. Непомерно просторная рубашка тотчас превратилась от этого движения в мятый мешок, — Тогда я скажу за тебя. Ты преступник и отбывал срок в местной тюрьме — впрочем, это очевидно. Судя по твоему здоровому виду и тому, что сидел ты здесь, а не где-нибудь на Шестом кольце, прегрешения у тебя тяжелые, но не самые страшные. А раз ты пилот корабля, преступление у тебя могло быть одно — пиратство. Взяли тебя лет эдак… шесть назад, потому что на вид тебе не больше тридцати, а по нашим законам всех нетяжких до двадцати двух лет приговаривают не к тюрьме, а ко всякой перевоспитательной ерунде.
Сквозь этот многословный поток разум Вэйла смог выдать только одну внятную мысль — этот говнюк не дурак, но страсть как любит блефовать. С тем же успехом он мог не угадать ничего из того, что по чистой случайности угадал.
— А родом ты… как минимум из пятидесятой. Скорее всего, даже побольше, судя по количеству просторечий в твоем лексиконе, — Триумфально закончил свое бахвальство Най.
И снова ведь прав, пес! Вот только Вэйл не был бы собой, если бы признал авторитет этого додика и дал ему задрать нос до невиданных высот.
— Мой тебе совет, — Поставив ноги на ступень пониже, как на жердочку, пилот уперся локтями в колени и чуток подался вперед, — Не балуйся этой угадайкой при серьезных людях. Что, если я выгляжу старше своих лет? Что, если взяли меня не за пиратство, а за перевозки беженцев с других колоний? Что, если словечек я понабрался в тюрячке, а не на родине?
Физиономия у Ная была непроницаемая, но кадык на тощей жилистой шее все-таки дрогнул — без этого Вэйл и не понял бы, что добился своего и маленько спустил заносчивого парнишу на землю.
— Я сказал про просторечия, — Спустя долгое мгновение нашелся ученый, — Тюремный жаргон — это другое.
— Это дела не меняет, — Отмахнулся пилот, потянувшись к старенькому поцарапанному портсигару, что приятно оттягивал карман штанов. Его вернули ему сегодня, перед выходом из толстенных стен крепости — единственную вещь, которую Вэйл по правде мог назвать своей собственной.
— Нет, — Завидев его намерение покурить, отчеканил Най, — Не здесь.