Вэйл допил свое пиво, поставил стакан на низкий стол и двинулся к выходу из рабочего отсека. Най остановил его на полпути:
— Да, он повел нас по ложному пути. Но теперь уже ничего не изменишь…
— Оно-то понятно, — Пожал плечами пилот, — Только ты подумай — может, эта игрушка и вправду бестолковый хлам?
С этими словами он вышел из отсека, а Най, еще секунду назад напряженный, как натянутая струна, теперь весь обмяк и бесформенной кучей осел обратно на диван. Лорента всем сердцем хотела успокоить его, но опровергать слова Вэйла не видела смысла. Ведь энергометр, одна модель которого осталась на одиннадцатой, а другая все еще стояла здесь, в каюте у Ная, действительно показал им присутствие Клетки, когда они запустили его в гостинице.
Конечно, сказать это — значило обесценить работу нескольких лет, на которую Най положил всю жизнь. Лорента из недалекого прошлого так бы и сделала — и, может даже, поступила бы правильно. Но Лорента из настоящего не могла.
Потому что Най больше не был для нее человеком, которому хотелось бы намеренно причинить боль. Он и без того чувствовал ее каждый день, и дело даже не столько в физической боли, сколько в душевной.
Как бы Лорента не жалела себя, она не имела никакого представления о настоящем одиночестве. Да, за всю жизнь у нее едва ли было пару друзей — про мужчин и говорить нечего — но у нее всегда была бабушка, без которой она не могла представить своей жизни.
У Ная уже несколько лет не было никого — ни единой живой души, которая взяла бы его за руку в трудный момент и не позволила бы свернуть с пути. Каким-то чудом он до сих пор не сдался — но на сколько у него еще хватит сил?
— Най, по-моему, тебе нужно отдохнуть, — Мягко заговорила Лорента.
Он ответил спустя пару мгновений, словно выйдя из ступора:
— Я не устал.
Глаза его при этом намеренно избегали встречаться с ее взглядом.
— Он прав, — Ученый так резво поднялся на ноги, что зацепил ногой стол и опрокинул стакан с пивом. Благо, тот не пролился из-за чудес конструкции, — Нужно перебрать энергометр. Может, датчики как-то сбились…
Судя по суетливым движениям и рассеянности, он все еще был болен, но не сознавался в этом даже самому себе.
— Най, — Устало позвала Лорента, — Ты точно нормально себя чувствуешь? Ты выглядишь…
— Я всегда так выгляжу, — Отрезал он, — Со мной все в порядке.
У нее не было шансов вразумить этого идиота. Временами девушке казалось, что в упрямстве Най может потягаться даже с ней самой.
Он поспешно вышел из отсека, оставив ее наедине со своими мыслями. Вот только после одиннадцатой колонии Лорента меньше всего на свете хотела с ними оставаться.
Нет ничего хуже, когда тебе некуда спрятаться в собственной голове. Видения с последнего корабля заполняли все свободное пространство, догоняли ее даже тогда, когда девушка пыталась убежать от них туда, куда бежать бы не стоило…
К тому, что было в тот вечер перед ними. К ее выступлению, к танцу, к поцелую на балконе. Они настигали ее даже там и сжигали в пепел все, за что она пыталась ухватиться.
И все же самым страшным были даже не воспоминания. А то, что эти видения в любой момент могли повториться.
Времени на бритье и вправду не осталось. Так уж вышло, что по пути на двадцать седьмую жизнь Ная превратилась в балансирование между болезнью и непрекращающейся работой над энергометром. Может, эта работа и не была бы столь трудоемкой и длительной, если бы не он сам, давший волю слабости и позволивший себе раскиснуть.
Производить расчеты с больной головой, когда тебя бьет озноб и постоянно тревожит кашель — та еще задачка. Вэйл с Лорентой, завидев это, в один голос затвердили о том, что нужно дать себе время восстановиться, но Най понимал, что именно во времени вся и загвоздка.
У него попросту его не осталось.
Он готовил себя к этому моменту все четыре года — встретить надвигающуюся смерть достойно, с гордо поднятой головой — но теперь, когда он и вправду настал, все попытки убедить себя в неизбежности происходящего пошли прахом. Най хватался за все, что, как ему казалось, может привести их к Клетке в кратчайшие сроки — он переделывал энергометр снова и снова, проверял датчики и сенсоры, измерял, считал, дорабатывал…
Пока с каждым днем ему становилось все хуже. Паршивости ситуации добавляло еще и то, что скрывать это от Вэйла с Лорентой становилось почти невозможно. Он как мог прятался от их глаз, чтобы эти двое не видели, сколько крови он ежедневно выплевывает на платок, как сильно его колотит дрожь, и скольких усилий ему стоит просто-напросто встать с постели, но Вэйл по-прежнему жил с ним в одной каюте, а Лорента так и норовила заглянуть к нему, чтобы справиться, как идет работа.