Медную лодку Вэйло трясло и колотило так, словно за штурвалом сидела сама Лорента. На какой-то момент девушке даже показалось, что она стала падать. Возможно, так оно и было, потому что двигатели лодки вдруг дохнули черным дымом. Страшно было представить, чем обернется для Вэйла падение с такой высоты — как-никак, от земли его по-прежнему отделяли солидные десятки метров — но жить он явно хотел больше, чем победить.
Неизвестно, каким образом, но ему все-таки удалось затормозить падение — по крайней мере, в нем лодка чуть замедлилась. Чарли Алмаз к тому времени успел приземлиться, и организаторы во главе с Эйприлом бросились к нему под оглушающий рев толпы, который скандировал “Чарли” с такой уверенностью, словно ни у кого с самого начала не было сомнений в его участии.
Лорента же не сводила глаз с лодки Вэйла. Она коснулась земли спустя пару мгновений всеобщего рева в честь победителя, и эту посадку трудно было назвать мягкой — лодка просто плюхнулась пузом на брусчатку, в какой-то момент напрочь заглушив все звуки вокруг.
Они проиграли. Проиграли. Проиграли!
Видя мучения, с которыми приземлялся Вэйл, к нему, подчиняясь регламенту, бросились врачи, а вместе с ними и Лорента, отчаянно пытавшаяся придать своей нервной походке вид безэмоциональности. Толпа перед ней неумолимо редела, ринувшись к Чарли, так что в ход даже не пришлось пускать локти.
Вэйл, насквозь мокрый от пота и белый, как полотно, оказался цел и невредим. Он судорожно выбрался из лодки и, оглядев врачей совершенно безумными глазами, рявкнул:
— Пошли все нахрен! Со мной все в порядке!
Лорента солгала бы, если бы сказала, что не боялась его в тот момент. Но ситуация не оставляла ей выбора — и она бросилась к Вэйлу в каком-то слепом исступлении:
— Ты должен поговорить с ним! Должен объяснить ему, он поймет…
Вэйл даже не смотрел на нее. Он просто шел вперед с сигаретой в зубах, не видя перед собой ничего и никого. Тогда, набравшись смелости, Лорента схватила его за руку:
— Ты меня слышишь!?
— Да пошла ты к черту! — Он так резко развернулся, что девушке пришлось попятиться. В слезящихся глазах не было ничего, кроме ярости, — Это была твоя затея! Я тебя послушал!
— Ты второй, черт возьми! Не последний! — Рявкнула она в ответ, молясь, чтобы за ними никто не наблюдал, — Ты проиграл только Чарли Алмазу — лучшему пилоту в истории!
— А мог выиграть, — Вэйл откинул назад слипшиеся от пота волосы и сплюнул на брусчатку.
Лорента не понимала его, как бы не старалась. Она не ожидала, что Вэйл так близко к сердцу воспримет поражение в гонке, в которой он изначально даже не хотел участвовать.
Между тем на площадь приземлилась третья лодка — это был аппарат той девушки, что представилась Сесиль Койве. Вэйл даже не глянул на нее, потупив голову.
— Я никогда больше не буду потакать твоим прихотям, — Отчеканил он, — Поняла!?
— Да что такого случилось!? — Не выдержала Лорента, — Ты попытался, не получилось, со всеми бывает…
— Я мог сдохнуть! Я мог разбиться в этом чертовом ведре, и все ради твоего болезного идиота!
Мимо в сопровождении Эйприла и его людей прошел — точнее, почти пробежал — какой-то светловолосый человек. Он скрылся за дверями “мухи”, и галдящая толпа вмиг затихла, словно ей дали затрещину.
— Вы оба мне никто, — Прошипел Вэйл, — И я не собираюсь рисковать жизнью ради вас.
— Я тебя об этом и не просила, — Опешила Лорента, — Но мы должны были попробовать.
— Попробовали. Дальше сама. Делай со своим Алмазом что хочешь. Хоть потрахайся с ним, мне плевать…
С этими словами он оставил ее одну и устремился вниз по улице. Толпа зрителей стала потихоньку стихать — кто-то, переглядываясь, наблюдал за неудачником, проигравшим Алмазу, кто-то окружил вниманием Сесиль Койве, которая явно охотнее остальных шла на контакт, а кто-то, как и сама Лорента, устремился в “муху”, где Чарли должны были наградить десятью тысячами императорских номиналов.
Впрочем, никакого награждения либо не подразумевалось, либо не произошло по просьбе самого победителя — оказавшись в зале, Лорента увидела лишь сотрудников Эйприла, что сновали из стороны в сторону, парочку радостных зевак, чья ставка сыграла, и кучку особо обнаглевших поклонников, рвущихся к Алмазу через охранников салона. Но самое главное, что победитель все еще был здесь: по крайней мере, тот человек, которого Лорента приняла за Алмаза на площади, сидел сейчас за барной стойкой в глубине зала и потягивал что-то из стакана в полном одиночестве.