Он схватил со стола вилку и ткнул ей себе в руку. Из четырех неглубоких ранок мгновенно выступила кровь. Если бы кто-то из посторонних это видел, их обоих наверняка сочли бы сумасшедшими.
— А что Лорента? — Осведомился пилот, как ни в чем не бывало продолжив трапезу, — Ее Клетка исцеляет?
Меньше всего на свете Наю хотелось говорить о Лоренте. Но эта тема была неизбежна — а потому он откинулся на спинку стула и глотнул пива, чтобы собраться с мыслями.
— Я не знаю, — Сухо сказал он, — Мы с ней… не общались.
— Это как так? — Вэйл положил ложку, — Вы же оба там… наверху.
— Она нашла то, что искала, — Най не мог предположить, что эти слова окажутся такими тяжелыми.
— Не понял, — Вэйл склонил голову с непритворной озадаченностью.
— Там ее бабушка, — Ответил Най, — И толпа других Хранителей. Бастард держит их на коротком поводке, чтобы тешить свое эго. И ее теперь — тоже.
— Чтобы Лапуля села на поводок..? — Вэйл почесал затылок и уставился на ученого, — Чем ты ей так подгадил?
— Тем, что позволил себе верить, будто из всего этого может что-то получиться, — Най вновь хлебнул пива, в глубине души мечтая, чтобы оно оказалось чем-то покрепче, — Идиот!
И как она только может не замечать, насколько они ничтожны! Най прокручивал эту мысль в голове снова и снова — и не находил ответа. Лорента — такая сообразительная, такая проницательная — и повестись на этих пустышек и бездельников, днем и ночью перемывающих чужие кости! Неужели все, чего она хотела от жизни — это стать такой же бесполезной куклой в красивых нарядах?
Это было настолько непохоже на ту Лоренту, которую он знал, что Най находил для себя только одно объяснение такой перемене — она снова врала. Вот только кому — Хранителям или ему? Второй вариант был гораздо вероятнее, потому как объективной причины водить за нос собственную бабушку он не видел.
Най пытался поставить себя на ее место, но снова и снова приходил к тому, что ничем не мог оправдать ее предательство. Видеть своими глазами методы Бастарда — и отказаться помешать ему! Уму непостижимо!
— А ты не думал, что это какая-нибудь очередная ее интрижка?
Вот, даже Вэйл пытался оправдать эту авантюристку! И как она только умудрилась околдовать их обоих?
Наверное, слишком убедительно изобразила хорошего человека…
Най покачал опущенной головой:
— Я думал обо всем. Подумаю еще пару минут — и голова взорвется.
Вэйл так долго не отвечал, что Най даже поднял на него глаза. Пилот, как оказалось, этого и дожидался:
— Ты что, правда в нее втюрился? Дурак что ли!?
Напиться хотелось неимоверно. Но пиво не производило никакого эффекта. Най опустошил свою кружку и мрачно глянул на Вэйла:
— А кто же еще?
Лоренте не спалось. Она столько времени ворочалась в постели, что в какой-то момент решила, что пора бы уже наступить утру, но, посмотрев на часы, поняла — до утра еще далековато…
Тогда она бросила прокручивать в голове одни и те же мысли, и решительно поднялась с кровати. Собственные покои прежде не казались ей клеткой, но сейчас бессонница довела ее до такого безумия, что она сочла бы тюрьмой всю эту станцию. Никогда прежде ей не хотелось сбежать так сильно — вот только она понятия не имела, куда.
Каждое из принятых решений в ночи казалось ей роковой ошибкой, а сама она стала лишь предметом для чистой, незамутненной ярости. На свете не осталось людей, которых Лорента ненавидела бы больше, чем саму себя.
Разбудить бабушку в соседних покоях она не решилась. Все равно она сочтет терзания девушки юношеской глупостью. Вот и выходило, что сейчас у нее есть только одна дорога…
Шлепая босыми ногами по железному полу, Лорента выбралась из своих комнат в полутемный коридор в одном ночном халате. Несмотря на неделю, прожитую на станции, девушка все еще плохо ориентировалась в хитросплетении здешних переходов — впрочем, сейчас ей было плевать даже на перспективу заблудиться.
Ночью все светильники на станции переводили в режим экономии — сейчас их света едва хватало на то, чтобы рассеивать кромешную темноту — так что Лорента двигалась практически наощупь, надеясь только на свою ненадежную память.
По дороге к нужному залу девушка почти молилась, чтобы он оказался не заперт — и дверь действительно была открыта. Лорента улыбнулась предвкушению встречи с Клеткой — хотя и сама до конца не понимала, зачем она сюда пришла.
Клетка могла вылечить любую рану, любую болезнь. Но никак не разбитое сердце.