И если так судить, то на свете оставался только один другой живой источник. И только он мог дать ему еще немного силы для исцеления хотя бы этой раны.
— И этот источник сейчас здесь, — Вслух подытожила Лорента.
Выпрямившись во весь рост, девушка занесла порезанную руку над его раной и хорошенько поработала пальцами, сгибая и разгибая их, чтобы выжать из себя побольше крови.
— Вот так и становятся вампирами, — Пробормотала она, некстати припомнив забавные книжки Древних.
Несколько бордовых капель приземлились на рану, вмиг смешавшись с цветом собственной крови Ная. Лорента молилась всем богам, которых только могла вспомнить, не сводя глаз с отвратительного, по сути, зрелища.
Девушка прекрасно знала, что если слишком долго смотреть в одну точку, заскучавшее воображение может пририсовать к ней что угодно, лишь бы развлечь своего хозяина. Поэтому, когда спустя минут пять пристального внимания к ране Ная ей вдруг показалось, что кровь почти остановилась, девушка на секунду решила, что ей мерещится.
И все же, отогнав отчаяние, которое за эти минуты уже успело срастись с ее естеством, девушка потянулась за заскорузлыми бинтами из обрывков его рубашки и осторожно промокнула кровь вокруг раны.
Следующие десять минут она все еще запрещала себе на что-то надеяться, хотя невооруженным глазом было заметно, что рана стала успокаиваться — по крайней мере, из нее уже не хлестало, как из фонтана. Отсчитывая тяжелые минуты, Лорента судорожно грызла ногти, не забывая то и дело прислушиваться к его тихому дыханию и проверять пульс.
Она не прикасалась к панели управления — автопилот вел челнок невесть куда, и только небольшая скорость позволяла ей надеяться, что Вэйл действительно сможет найти и догнать их. Станция медленно отдалялась, неумолимо превращаясь из причудливого космического “замка” в серый ступенчатый диск, висящий в пустой черноте.
Спустя секунду Най шевельнулся.
— Боже, — Лорента вскочила с кресла и бросилась к нему, — Наконец-то!
Най тяжело застонал и попытался переменить позу, но ремни не позволили ему сдвинуться с места.
— Най, ты меня слышишь? — Лорента наблюдала за тем, как болезненно морщится его лицо и чувствовала, как неподъемный груз падает у нее с плеч.
Она сделала это! Она нашла способ.
Впрочем, рана от этого не стала выглядеть намного лучше. Новой крови выступило немного, но сама дыра почти не уменьшилась — должно быть, ей нужно было гораздо больше времени, чтобы затянуться. Неизвестно еще, сколько повреждений скрывалось внутри и какое количество нефритовой энергии понадобится для того, чтобы все это залечить. Лорента без раздумий отдала бы сколько угодно крови — но сейчас нужно было дать организму Ная время. Хотя бы немного.
Оставив затею пошевелиться, Най медленно открыл глаза. Замутненный взор тотчас уткнулся в Лоренту, но для того, чтобы осознать это, ученому понадобилось несколько секунд.
— Я что, ж-ж-жив? — Прошептал он осипшим голосом, — Или мы оба… умерли?
Лорента не смогла сдержать слез. Это были слезы облегчения и горя одновременно — мысли о бабушке напомнили о себе тянущей скорбью в тот момент, когда она заглянула в живые глаза Ная.
Какой жестокий и циничный обмен!
Вместо ответа девушка обхватила лицо ученого руками и прильнула к его губам своими. Мысли неслись прочь, пока она целовала его — живого, настоящего, отнятого у смерти в последний момент.
— Мы оба живы, — Сказала она, отстранившись.
— И мы сбежали? Где мы? — Най вновь попытался сразиться с ремнями, но Лорента остановила его.
— Нет, — Мягко сказала она, — Твоя рана еще слишком опасна. Дай ей время.
— М-мы с Вэйлом? — Не отрывая затылка от подголовника кресла, Най обвел взглядом помещение челнока, — Твоя бабушка с нами?
Он смотрел на нее так, словно не сомневался в положительном ответе. Словно новость о том, что они оба выжили, означала, что и все остальное сложилось так же хорошо. Наверное, его наивности можно было сделать скидку из-за кровопотери. Но эта уверенность разбивала Лоренте сердце:
— Нет. Она умерла, — Даже смотреть на рану было проще, чем ему в глаза.
Най так долго молчал, что девушка решила, что он снова потерял сознание.
— Прости, — Сказал он, когда Лорента подняла глаза, — Мне очень жаль.