— Гений, какого черта ты не читал политику Колоний, прежде чем все это затевать?
“Какого черта ее не читал Олаф, эту экспедицию одобривший?”
— Я… — Глаза Ная смотрели куда-то в пустоту, — Я никогда не слышал, что одиннадцатая от кого-то закрыта… Вот и решил, что мы сможем…
На мгновение пилоту показалось, что сейчас у этого слюнтяя начнется истерика.
— Она и не закрыта, — Поспешил успокоить его Вэйл, — Туристические корабли — вот наша лазейка. Осталось только узнать, откуда нам взять билет — отсюда-то и в помине ничего такого не ходило! Лапуля?
Тишина. Девушка сидела на своем месте, глядя пустым немигающим взглядом в пространство, и словно вовсе не следила за разговором своих спутников.
— Элла, — Попытался Най, — С каких колоний ходят корабли на одиннадцатую?
Будто выйдя из оцепенения, она уставилась на обоих.
— Э-э-э… ш-шестнадцатая колония, — Голос ее звучал как после пробуждения.
— А поближе ничего? — Вэйл прикидывал по памяти карту расположения колоний, — Не охота тащиться в такую даль ради перевалочного пункта.
— Может, пятнадцатая?
Неуверенный тон, казалось бы, всезнающего биоандроида немного пошатнул уверенность пилота, но, вспомнив свой единственный визит на пятнадцатую, он удовлетворенно кивнул:
— Конечно! Пятнадцатая! Не планета, а чертов вокзал!
Най почему-то не разделял его энтузиазма.
— Сколько времени это займет? — Поинтересовался он.
— Не больше, чем если бы мы долетели до одиннадцатой и уткнулись там в сторожевые корабли, — Заверил Вэйл, лихо разворачивая кресло к приборной панели.
Неужели спустя четыре года он сможет почувствовать это снова — мощь корабля, что подчиняется тебе и только тебе, рев его сопящего парового двигателя, скорость, не сравнимую ни с чем на земле, и… свободу. Эту самую настоящую свободу, что существует только там, в бесконечной космической тьме, среди звёзд и мусора, как среди добра и зла, черного и белого, правды и лжи. Только там, в этом “между” существует то, за что Вэйл продал бы душу. Точнее, ее остатки.
— Пятнадцатая, значит, — Вэйл легким движением трех пальцев настучал по панели команду построения маршрута. Оставалось еще, конечно, набрать высоты, но это он сделал бы одной левой, причем, будучи в стельку пьяным. Или даже мертвым, — Держись покрепче, гений!
Глава 5
Первая ночь на корабле показалась Наю сущим адом. Мало того, что он никак не мог устроить свои неуклюжие кости на узкой, привинченной к стене и накрытой тонким матрасом койке, так еще и равномерный шум двигателей корабля то и дело прерывался каким-нибудь совершенно неожиданным звуком — скрежетом, треском или шуршанием. Ученый не мог сказать наверняка, откуда он доносился — снаружи или изнутри — но оба варианта пугали его одинаково.
Наверное, спокойствие Вэйла можно было считать хорошим знаком и причиной не вздрагивать от каждой мелочи — пилот знай себе преспокойненько посапывал на соседней койке — но Ная это не слишком-то обнадеживало. Вэйл пусть и был неплохим пилотом в силу своей специфической профессии, но явно не страдал от чрезмерного чувства ответственности. Хоть на первый взгляд ему было не плевать на успех экспедиции, Най сильно сомневался, что в случае чего пилот так уж озаботится спасением кого-то или чего-то, кроме собственной шкуры.
Най натянул тонкое шерстяное одеяло до самого подбородка и уставился в темноту жилого отсека. Элла в соседней каюте тоже наверняка уже спала, лишенная страха беспристрастным научным путем, а потому лучшего времени для того, чтобы почувствовать себя самым одиноким существом на свете, не могло и представиться.
Най понятия не имел, что ждет их впереди. С самого начала эта экспедиция пошла не по плану — вместо нужной Колонии-11 они теперь тащились до перевалочного пункта, чтобы черт знает сколько проторчать еще и там. А ведь за это время Клетка уже может оказаться на другом конце нео-солнечной системы!
И это еще не говоря о том, что с таким неблагонадежным элементом, как Вэйл, они могут влипнуть в парочку передряг на любой из планет…
Все эти препятствия влекли за собой только одну нерешаемую проблему — время. Все упиралось в чертово время! Это из-за него Най был на взводе, неспособный ничего поделать ни с ходом экспедиции, ни с собственным здоровьем, и готов был собственными руками придушить Вэйла, который без задней мысли собился затянуть сборы из-за мешков с каким-то барахлом.
По десять раз на дню молодой человек заставлял себя прекратить эти мысли — как-никак, он жил с этой болезнью почти четыре года — но приступы, что день ото дня становились все невыносимей, наводили на мысли все более мрачные.