До этого момента Най не задумывался, какие, оказывается, странные люди достались ему в помощники. Да и он, даром, что единственный с нормальным паспортом, был не многим их лучше…
Пол внезапно дрогнул, и Наю пришлось схватиться рукой за стену, чтобы остаться на ногах. Вдоль стены раздался протяжный скрежет, словно кто-то решил провести по округлой боковине корабля железным штырем. Ничем, кроме стыковки, это и быть не могло — по всему отсеку разнеслась вибрация, а потом в вентиляции зашумел воздух, очевидно, необходимый, чтобы напомнить стыковочный шлюз.
К тому моменту, когда папка со всеми бумагами была у Ная в руках, шум почти прекратился. Не без труда открыв дверь в стыковочный отсек, что была сопоставима по весу с ним самим из-за дополнительных слоев защиты, Най пришел уже тогда, когда таможенники высадились на борт “Атлантики”.
Стыковочный отсек вряд ли мог полноценно называться отсеком — по сути он просто представлял из себя небольшое “крыльцо” перед непосредственным помещением судна. Вшестером здесь уже было не протолкнуться, а из-за тусклого света это место и вовсе показалось Наю чем-то вроде бочки, в которую натолкали людей вместо селедок.
Таможенников было трое — все в поношенной синей форме, чем-то напоминающей комбинезон Эллы, и со смуглыми обветренными лицами, что выдавали в них уроженцев окраинных колоний.
— Патрик Ойенц, — Выступил вперед их капитан, протягивая руку, — Инспектор межколониальной таможенной службы.
Най не имел привычки судить людей по внешности, но за свою жизнь он едва ли встречал более отталкивающих персонажей, чем этот таможенник. Каждая его черта, казалось, была призвана заставить тебя отвернуться — и лоснящееся от жира лицо с обвисшими щеками и полопавшимися на них сосудами, и грязные редкие волосы, что свисали веревками вокруг блестящей лысины, и бегающие, как тараканы, темные глазки, такие крохотные, что казались двумя дырками на широком и слишком большом лице.
Два его спутника оказались не намного приятнее, но хотя бы не вызывали желания отвести глаза.
— Вэйл Кертен, командир корабля, — Любо пилот хорошо умел скрывать отвращение, либо на своем веку повидал и не таких, потому что рукопожатие с таможенником далось ему крайне легко.
Не успел Патрик Ойенц отнять руку от Вэйла, как тараканьи глазки метнулись к Наю и выжидающе моргнули.
“Лучше бы я пришел еще позже” — мысленно отругал себя ученый, но, вернув себе самообладание, которого с виду и не терял, пожал пухлую сухую руку:
— Найджел Ардайк, руководитель экспедиции.
Таможенник попытался учтиво улыбнуться, но в его исполнении это вышло чем-то вроде защемления лицевого нерва.
— А прекрасная дама? — Хитро, без намека на интеллигентность, склонил круглую голову он.
— Это Элла, наш биоандроид, — Поспешил ответить Най.
Девушка выдержала один из самых отвратительных и похотливых взглядов, каким только можно было одарить женщину, и на лице ее не дрогнул ни один мускул.
— Впервые вижу такое чудо! Да еще чтобы в таком исполнении… — Патрик Ойенц сморщился в ухмылке и сделал крохотный шажок в сторону Эллы.
От подобной мерзости у Ная свело зубы. Он и сам не заметил, как инстинктивно переглянулся с Вэйлом и шагнул влево, полностью заслонив собой девушку.
— Все соответствующие документы у нас есть, — Он протянул наглецу-таможеннику папку, — Проверяйте.
Нехотя отведя взгляд от Эллы, что выглядывала из-за плеча Ная, таможенник принялся перебирать бумаги своими перепачканными чем-то маслянистым пальцами, оставляя на них жирные пятна.
— Нет, господа, это все, конечно, славно, — Причмокнул губами он, — Но я бы хотел осмотреть задекларированный груз. Сами понимаете — уж кто и не имеет права верить на слово, так это мы.
Вэйл уже открывал дверь в грузовой отсек, и действие это далось ему в разы легче и быстрее, чем Наю.
— Тогда не будем задерживать друг друга, — Сказал он, приглашая таможенников внутрь.
В очередной раз окинув Эллу не самым приятным взглядом, Патрик принял приглашение, и двое его людей последовали за ним.
Как раз в этот момент Най не придумал ничего лучше, чем схватить девушку за руку, чтобы привлечь к себе внимание. От неожиданности ее глаза немного расширились, но в остальном лицо осталось по-прежнему непроницаемым.