Таким образом, великий святитель блестяще решает задачу преемственности христианского учения. С одной стороны, он максимально использует все ценное, что заключено в концепции Климента Александрийского. Но, с другой стороны, святитель не абсолютизирует его взгляды, а находит концепции Климента свое место – это учение для новоначальных, делающих только первые шаги на пути к совершенству. Для таковых допускается оставление собственности и даже богатства, но требуется внутренне от него отказаться, избегать роскоши и жертвовать хотя бы часть имения бедным. Златоуст отнюдь не пренебрегает новоначальными – ведь их большинство, и любвеобильное сердце святителя болеет об их спасении. Пусть только кто из них сделает этот шаг, и тогда он, поняв, что это – отнюдь не совершенство, увидит зато, как двигаться к совершенству дальше.
Для продвинутых, идущих по пути совершенства христиан Златоуст видит иную перспективу: внутренняя независимость от имения должна подкрепляться и внешним отказом от собственности. Добровольно бедный – свободен, он не отягощен заботами об имении. Таковой может легко следовать за Христом. Но как жить ищущим совершенства не обладая собственностью? Ведь без предметов материального мира человек в этом падшем мире жить не может – и Златоуст это, конечно, понимает. Выход подсказывает Писание. Общность имущества – вот предлагаемая Деяниями апостольскими форма жизни, решающая все имущественные проблемы христианина. Общность имущества, с одной стороны, не давая развиться любостяжанию и чувству своего, позволяет, с другой стороны, эффективно организовать хозяйственную жизнь. А главное, общность имущества соответствует тому состоянию любви и единения, которое должно царить среди христиан. Путь к общности имущества, по Златоусту, - милостыня, которая среди совершенных становится настолько обильной и всеобщей, что естественно уничтожает границы частной собственности, преодолевая «холодное слово «мое и твое».
Таким образом, великий святитель развивает исключительно емкое и глубокое учение о богатстве и собственности, которое включает концепцию Климента, но далеко не сводится к ней. Поразительна полнота и многосторонность златоустовского учения. Это как бы громадное светлое здание, в котором уютно и новоначальным и совершенным. Если нижние этажи этого здания златоуст в основном строит по проекту Климента, то верхние этажи великий святитель творит, опираясь на Писание и опыт первохристианской апостольской общины.
В связи с этим может быть поставлен вопрос: для кого написаны «Кто из богатых спасется?» - для совершенных или для новоначальных? Если для новоначальных, то тогда позиции обоих отцов сближаются – Климент, как и Златоуст, учит в порядке икономии, приноравливаясь к немощам пасомых. Однако, каких-либо ясных свидетельств об этом в тексте творения Климента мы не находим, так что вопрос остается открытым.
4. Отражение концепций Климента и св. Иоанна Златоуста в православном богословии Имущественные воззрения Климента и Златоуста, естественно, нашли значительный резонанс в православном богословии. Поучительно рассмотреть генезис обеих концепций и их судьбу в церковной истории. Разумеется, такая задача очень сложна, и в данной статье приводятся только отдельные соображения, направленные на ее решение.
Святые отцы II-IV вв. о богатстве. Прежде всего рассмотрим воззрения святых отцов – современников и предшественников св. Иоанна Златоуста. Оказывается, что по ключевым пунктам святые отцы с ним солидарны.
1. Так, центральная для Златоуста нравственная тема оскудения любви от возрастания богатства присутствует и у других святых отцов:
Феодорит Кирский:
"Обилие денег и преизбыточество преспеяний в добродетели прямо между собой противоположны" /12:85/.
Иоанн Лествичник:
"Стяжавший любовь - расточил деньги; а кто говорит, что имеет и то и другое, тот сам себя обманывает" /13:131/.
Особенно чеканную формулировку этого принципа дает Василий Великий:
"кто любит ближнего как самого себя, тот ничего не имеет у себя излишнего перед ближним. Но ты оказываешься имеющим "стяжания многа". Откуда же это у тебя? Не ясно ли видно, что свое собственное удовольствие предпочитаешь ты облегчению участи многих? Поэтому чем больше у тебя богатства, тем меньше в тебе любви" /14:101/.
Очень резок и святитель Амвросий Медиоланский:
"Стремясь увеличить свои богатства, скопить денег, приобрести в собственность земли, превзойти (других) богатством, мы совлекаем с себя образ справедливости" ("Об обязанностях священнослужителей", кн.1, гл.28, цит. по /3:144-145/).
2. Тема: "все - Божие, и поэтому все - общее" также не раз встречается в святоотеческой письменности. Однако обычно святые отцы соединяют эту мысль с нравственными выводами. Эта мысль присутствует уже в "Пастыре" Ерма:
"Всем давай потому, что Бог хочет, чтобы всем было даруемо из Его даров" /15:220/.
Киприан Карфагенский из тезиса принадлежности всего Богу выводит идеи равенства и милосердия как средства достижения равенства:
«Ибо что принадлежит Богу, то должно составлять общее достояние», ("Книга о благотворениях и милостыне", ч.2, цит. по /3:33/).
Василий Великий соединяет мысль о том, что все вещное принадлежит Богу, с нравственной оценкой богатства. Вот объемная, но важная для Василия Великого выписка:
"Скажи же мне, что у тебя собственного? Откуда ты взял и принес с собою в жизнь? Положим, что иной, заняв место на зрелище, стал бы потом выгонять входящих, почитая своею собственностью представляемое для общего всем употребления; таковы точно и богатые. Захватив всем общее, обращают в свою собственность, потому что овладели сим прежде других... Не наг ли ты вышел из матернего чрева? Не наг ли и опять возвратишься в землю? Откуда же у тебя, что имеешь теперь? Если скажешь, что это от случая: то ты безбожник, не признаешь Творца, не имеешь благодарности к Даровавшему. А если признаешь, что это от Бога; то скажи причину, ради которой получил ты? Ужели несправедлив Бог, неравно разделяющий нам потребное для жизни? Для чего ты богатеешь, а тот пребывает в бедности? Не для того ли, конечно, чтоб и ты получил свою мзду за доброту и верное домостоительство, и он почтен был великими наградами за терпение? А ты, захватив все в ненаполнимые недра любостяжательности, думаешь, что никого не обижаешь, лишая сего столь многих? Кто любостяжатель? Не удерживающийся в пределах умеренности. А кто хищник? Отнимающий у всякого, что ему принадлежит. Как же ты не любостяжателен, как же ты не хищник, когда обращаешь в собственность, что получил только в распоряжение? Кто обнажает одетого, того назовут грабителем; а кто не одевает нагого, хотя может это сделать, тот достоин ли другого названия?" /18:96-97/.
Отметим, что здесь свт. Василий, предваряя одну из главных мыслей Златоуста, четко формулирует, что богатый - грабитель, ибо "не одевает нагого, хотя может это сделать".
Амвросий Медиоланский, подобно предыдущим отцам, связывает этот довод с нравственной оценкой богатых:
"Земля - общее достояние всех, богатых и бедных; почему же вы богатые приписываете себе одним право собственности (на нее)? Природа, которая рождает всех бедными, не знает богатых... Ты не даришь бедному из твоего, а возвращаешь ему из его же. Ибо ты захватываешь себе одному то, что дано в общее пользование всех. Земля принадлежит всем, а не богатым" ("О Навуфее" 1,2; цит. по /9:111,113/).
3. Апология общения имуществ, оказывается, является обычной в ранней христианской литературе, например, в "Дидахе":
"Не отвергай нуждающегося, но во всем будь общник с братом твоим и ничего не называй своим. Ибо если вы общники в бессмертном, то тем более в смертном!" /15:25/
Аналогичный фрагмент можно найти и в "Послании Варнавы" /15:51/.
Святые отцы II-III веков не раз говорят о благодатной жизни, осуществляемой христианами в рамках общественной собственности.