ВОРИШКА
В булочной пахло свежим хлебом и недавно вымытыми полами. Интеллигентного вида, еще не пожилого возраста, лысоватый человек в пальто, опустив по швам руки, с закрытыми глазами стоял около хлебного лотка, подняв кверху нос, с улыбкой втягивая воздух. Мысли в его голове путались. Видимо, под действием аромата свежей выпечки он представлял себя то Питером Пэном, то маленькой несовершеннолетней девочкой в красной шапочке, несущей аппетитные пирожки своей бабушке через сырой, темный и страшный лес. Рядом с ногами гражданина на полу стоял его большой тяжелый портфель, под завязку набитый разными бумажками. Несмотря на то, что сам гражданин был школьным учителем начальных классов, трудовую деятельность по сбору макулатуры он всегда разделял со своими учениками поровну. С какой-то детской навязчивой увлеченностью, граничащей с самодурством, школьный учитель после работы периодически заходил в подъезды московских пятиэтажек в поисках бесхозных газет, а также всего того, что под руку попадется. А звали его Николай Николаевич Кашин.
Была у Кашина еще одна страсть. Страсть к приключениям. Вот и сейчас, медленно приоткрыв глаза, Николай Николаевич незаметно выбирал самый душистый и румяный батон с хрустящей корочкой. Несмотря на то, что задуманное Кашин проделывал уже неоднократно, в этот раз в его голове поселилось какое-то нехорошее предчувствие. Но, предвкушая грядущее, плохие мысли он старался гнать от себя как можно дальше. «В конце концов, это всего лишь малозначительные деяния!.. Никто и не спохватится!.. Они не посмеют!..» – думал про себя Николай Николаевич.
И тут страсть Кашина очередной раз одержала верх над его разумом:
– ААА!!!.. – заорал Николай Николаевич, стащив заветный батон, после чего, схватив с пола портфель, кинулся к выходу. Именно в самый неподходящий момент в дверях булочной показались два сотрудника патрульно-постовой службы полиции.
Увидев их, в лице Кашина промелькнули звериные черты. От неожиданности он поскользнулся на влажном полу и шлепнулся на задницу, батон и портфель разлетелись в разные стороны. Все присутствующие в магазине замерли. Как маленькое коренастое взбесившееся животное, Николай Николаевич вскочил на ноги, взял портфель и запустил его в стеклянную витрину магазина. Под звуки сирены полетели осколки битого стекла вперемешку с макулатурой, вывалившейся из разорвавшегося портфеля. Схватив с пола хлеб, к удивлению присутствующих, Кашин, будто большая черная ворона, вскочил на подоконник и сиганул через разбившуюся витрину. Полицейские застыли в замешательстве, но быстро пришли в себя и кинулись за ним.
Николай Николаевич с развевающемся сзади пальто бежал с добычей вниз по улице. Сотрудники полиции, в силу своей молодости и горячности, его настигали. Предчувствуя проигрыш в этом марафоне, Кашин завернул за угол и упал, с жадностью впившись зубами в еще теплую булку, рыча, по-хищнически разрывая ее руками.
– Ыыы!.. – заревел Николай Николаевич, когда полицейские подняли его с земли. Лицо Кашина с торчащим изо рта куском слюнявой хлебной мякоти в тот момент было обращено к небу. Закатив глаза, Кашин почему-то начал пытаться припомнить тот день, когда он в первый раз встал на ноги и пошел, будучи годовалым младенцем, а кусок мякиша во рту как некстати ассоциировался с соской. Однако его измученную голову штурмовали лишь мысли о трагически потерянной макулатуре, которую он с таким упорством собирал все эти дни.
Следователь Раков сидел напротив Кашина, выковыривая карандашом остатки свинины, застрявшие в зубах после сытного обеда.
– И что же мы с тобой будем делать, негодяй? – ерничал следователь. – Это же на хулиганочку тянет. А может, расскажешь мне что-то еще, а? – не унимался Раков. – Я таких, как ты, хорошо знаю! Сначала стекло в магазине, потом поджог… А так и до разбоя недалеко…
Раков с присущей ему циничностью всеми силам старался установить с Кашиным психологический контакт, дабы выудить какую-нибудь более интересную информацию, которой, по его мнению, подозреваемый несомненно обладал. На каком-то этапе допроса Раков уже потерял нить здравого смысла. То ли от ежедневной грубой скуки, то ли от безденежья и переутомления он захотел, чтобы Кашин рассказал ему про какой-нибудь тайный заговор, раскрыв который, он непременно пресечет серьезнейшую угрозу государственной безопасности страны и за это получит благодарность из рук президента. Раков замечтался настолько, что вернуть его назад помогла лишь одна робко произнесенная фраза Кашина: