– Картошку… Дайте пять кило картошки…
Павел Иванович ошарашено смотрел на то, как продавщица взвешивала и выгружала в авоську для него товар. Мужчины в камуфляже на время прекратили свою возню и, вывалившись из грузовичка, задумчиво уставились на дедушку.
– Вот, бери и иди, – взвизгнула женщина, отдавая авоську старику, – не задерживай очередь!
Павел Иванович, ссутулившись, пошел было прочь от прилавка, как вдруг в кармане куртки заерзало, а потом послышался все тот же писк: «Спроси их! Ну же! Спроси!..»
Пенсионер остановился. Решительным шагом он подошел к мужчинам в камуфляже и спросил:
– Сынки, а что же вы соленьями-то не торгуете?
– Не любим мы соления! – засмеялись работяги. – Ой не любим!..
Павел Иванович покидал рынок, будто старый лев, упустивший свою добычу, а позади него все не умолкал гогот зеленых человечков в кирзовых сапогах.
Прошел год. Погреб Павла Ивановича вновь был полон собранным урожаем. В этот раз, собираясь к родственникам в город, старичок основательно подготовился. Выходя из своего домишки, он кряхтя запер дверь на дополнительный засов, повесил большой амбарный замок. Окна же дома он закрыл изнутри фанерными листами. Все это смотрелось довольно мило, но хлипко. Создавалось какое-то извращенное чувство мнимого спокойствия и защищенности. Павел Иванович вышел со своего участка, закрыв на проволочку калитку. Стемнело.
– Гы-гы-гы! – послышалось из кустов мужское ржание. Через забор на участок пенсионера перемахнули две тени. При слабом свете луны было отчетливо видно, что это те самые прошлосезонные грузчики. Да и одеты они были неизменно в стиле полусумасшедшего милитари.
– Слышь, Сань, а этот придурок старый действительно думает, что мы теперь в дом не попадем. Гляди, как все дырки заколотил!
– А мы сейчас вскрывать будем! – сквозь зубы процедил Александр, поигрывая металлическим ломом, и двинулся твердой походкой к крыльцу дома..
– Санек, ты пока дверь ломай, а я отолью, – прохрипел ночной гость, приспуская штаны перед яблоней в огороде.
Облегчаясь, воришка смотрел с улыбкой вверх на звездное небо, краем уха слыша хруст дверного засова, побрякивание побежденного замка, скрип двери и… Раздался взрыв.
От неожиданного грохота справляющий нужду одновременно сходил и по-большому, не обратив на это внимания. Спешно натянув штаны, будто не слыша лая собак с соседних жилых участков, фигура в камуфляже побежала на звук. Оказавшись рядом с домом, вор увидел, что крыльцо разлетелось на ошметки. Крыша, покосившись до крайности, чудом еще держалась, а вместо двери зияла черная дыра с торчащими из нее ногами.
– Сань, Санек, Санек! – толкал своего друга сообщник, пытаясь привести его в чувство. В темноте приятелю не сразу удалось разглядеть, что у Санька не было головы.
Непонятно почему, Павел Иванович, установив растяжку за дверью, подвесил завалявшуюся у него старую гранату чуть выше головы посетителей. Да он и сам, наверное, это не совсем понимал.
По округе начали раздаваться голоса деревенских, зажигались огни в домах. Народ, кучкуясь, потихоньку двинулся к дому Павла Ивановича. Оставшийся в живых воришка понимал, что через несколько минут здесь будут люди, однако, в память о погибшем друге, он перешагнул через его тело и кинулся к погребу, во тьме сбивая мешающуюся мебель.
– Хоть в шапку насыплю, хоть по карманам распихаю! – обезумев от ужаса и отчаяния кричал воришка, отдирая крышку погреба, – никогда еще не было, никогда не было!..
Он спрыгнул в погреб, приземлившись одной ногой во взведенный медвежий капкан, пристегнутый большой тяжелой цепью, торчащей из стены. Как голодный крокодил, с характерным клацаньем, капкан накрепко схватил свою добычу, разорвав не только кирзовый сапог грабителя, но и все, что в нем было.
Прибежавшие на звуки деревенские не сразу прочувствовали представшую перед ними картину. Как ни странно, безголовое тело, смердящее возле дверного проема, не вызвало у них такого любопытства, как ползающее в погребе существо. Во тьме, по холодному кафельному полу погреба, скуля и громыхая цепью, ползала тень, напоминающая существо из потустороннего мира. Один и деревенских не выдержал и произнес: «Картофельный призрак!..» Суеверные жители продолжали вглядываться во тьму, подсвечивая сверху свечками, до приезда полиции стараясь не спускаться вниз, пропуская крики мимо ушей.
Правоохранительные органы беседовали с Павлом Ивановичем долго и основательно. Во время допроса пенсионер то и дело теребил в руках старую картофелину, которая уже заметно проросла, периодически прикладывая корнеплод к уху, слушая его нашептывания. В конце концов Павел Иванович раззевался, устав от постоянной болтовни следователя, не понимая до конца, что от него хотят. Задумавшись, пенсионер поднял голову и посмотрел на свисающую с потолка лампочку, после чего улыбнулся-таки, поняв для себя, что прожил свою жизнь не зря.